Сибирские огни, 1938, № 2

«Не доверяет?» — хршшгго подумал он. Вомиосар поднялся и вышел из комнаты. Орлов облегченно вздохнул. Но через минуту дежурный шепнул: — Вас комиссар зовет... Орлов 'обратился к комэюту: — Разрешите? Тот кивнул головой. Комиссар нервно ходил по коридору, пле- чи у него были опущены, словно на них давило что-то тяжелое. — Выйдем отсюда, — предложил комис- сар. Усевшись на траве около летного зда- ния, он закурил и вдруг спросил: — Кто твой отец? Орлов удивленно посмотрел на комиссара и ответил: — Рабочий, литейщик... — Где он теперь? — Расстрелян Колчаком. — Где мать? — Задавило поездом в двадцатом году. За хлебом ездила. — Так... Комиссар задумался. — Значит, отец у тебя /рабочий? Герой?.. «Да что он, не верит?» — подумал Орлов и добавил: — Именем моего отца назван за- водский клуб. Рабочие помнят его... Комиссар вдруг рассердился. — Знаю, — 'оборвал он борттехника. — Знаю, товарищ Орлов!.. — И это последнее «знаю» прозвучало, как угроза. — Товарищ комиссар!.. Но тот опять не дал ему говорить. — Не отыщи старика! — взволнованно проговорил он. — Люби его память... Орлов покраснел. — Главное в том, — продолжал комис- сар, — чтобы отряд выправить. Чтобы каж- дый человек не просто работал, а горел, творил. Понимаешь? Творил!.. Творчество нужно. Иначе нельзя. Братов у нас много. Троцкистско-бухариншие гады — ползучие, хитрые... Хозяева их — фашисты... Да это ты сам знаешь! И комшгосар - снова рас- сердился. В летном здании захлопали двери. Выпгел комэск, за ним Вихорев. Шумная ватага летчиков вывалилась из дверей и построи- лась в две шеренги. Отряд пошел. За ним шагали комэск, комиссар, Вихорев. Орлов шел самым последним и смятенно думал: «Что случилось?.. Почему так говорил ко- миссар? » В сознание особенно крепко врезались слова: «Не стыди старика. Люби ето па- мять...» Эт т был щякав, это звучало, так по- следний завет отца, который он никогда не должен забывать. Никогда!.. * * * Заседание партбюро подходило к концу. Вихоров заканчивая ©вое выступление обе- щанием вышравигь отряд в /кратчайший срок. Нина с отсекром писали проект реше- ния. В это /время попросил слова Овистун. Под недовольные возгласы членов бюро он с д д ашмяшм нетал ж сообщил: — У меня важный вопрос. О бдитель- ности. Овистун умел говорить и на всех собра- ниях обязательно выступал с длинными ре- чами. Он заговорил о вратах, о необходимо- ш вошггтьшть бдительность, о неприми- римости к благодушию и расхлябанности. — Главное, мы плохо знаем своих людей. Не только рядовых, но и /руководителей не всегда хорошо изучаем, — говорил Сви- стун, суетливо роясь в грудных карманах гимнастерки. — Вот, /например, наш парторг Орлов!.. Знаем ли мы его так, как надо знать парторга? Я утверждаю, что нет и — вот доказательство... — В его руках появился мелко исписанный листок. Овистун потряс им перед собой. — Тут доказательство, что Орлов — вовсе не сын расстрелянного Кол- чаком рабочего, что он при вступлении об- манул нашу партию. Можем Мы ему дове- рять после такого письма? Лично я доверять ему больше не могу... пока не проведут про- верку... Орлов побледнел. Ему было тяжело. Слов- но на плечи пеожшданно свалился огромный груз. Казалось, что его облили отвратитель- ной гадостью. Коммунисты сидели тихо: было слышно, как скрипят наплечные ремни. Нина в упор, не мигая, смопрела на Свистуна. Орлов не выдержал, шагнул к Свистуну и, задыхаясь от волнения, закричал: — Как ты смеешь!? Свистун глянул на Орлова своими хитры- рыми, мутными глазенками и отшатнулся к секретарю партбюро: — Прошу призвать... к порядку... — ис- пуганно пролепетал он. Орлов повернулся к коммунистам: — И вы верите? — Успокойся, товарищ, сядь, — предл^ жил секретарь. Пальцы Орлова, сжатые в кулаки, свела судорога, ногти глубоко врезались в кожу ладоней.