Сибирские огни, 1938, № 2

люди порознь — это веселые и сумрачные, доверчивые и недоверчивые... Но люди в массе, коллектив людей — это строгий, без- мерно сильный, несгибаемо смелый и жиз- нерадостный, большой человек. Этот чело- век всегда деловит, не терпит слабости, не- навидит грязь на людях и требует правдиво- сти и чистоты. Он презирает и ненавидит лень, беспорядок, недисциплинированность, бескостноють. Орлов в душе боялся встречи с этим боль- шим человеком. Сознавать это было стыдно, но нехватало мужества пойти сейчас к лет- ному составу и ответить на суровый вопрос, написанный в газете жирным шрифтом: «Что делают Орлов и Вихорев? Когда будет конец позорному отставанию отряда?..» Когда он прочел резкую, требовательную статью Нины, ему хотелось остаться неза- меченным. Но кто-то обнаружил его в ору- жейной и закричал на весь коридор: —• Товарищ Орлов! Раз'ясните, пожалуй- ста... В ту же мипуту еще кто-то влетел в комнату и,' размахивая газетой, сердито спросил: — Читал?.. Орлов пошел в класс. И первое, с чем он встретился, были глаза Нины. С плохо скрытой тревогой- они изучали его. Появив- шееся вдруг неприятное чувство вражды к Нине испугало Орлова. «Что это я? Ведь она права. Именно так нужно было написать в газету...» Орлов пересилил себя и улыбнулся Нине. Улыбка получилась скверная, лживая. Де- вушка отвела взгляд в сторону. Затем он увидел отрядную стенгазету, занимавшую на этот раз полстены. В газете было много рисунков, но самым большим и ярким из них был самолет. В са- молете сидело два человека — один, похо- жий па Вихорева, в розовых очках, второй, •копия Орлова, но простоволосый, с повязкой на глазах. Второй держал в руках порт- фель, из которого сыпались бумажки. Беско- нечной вереницей они летели вслед за са- молетом и па каждой из них было написано: «Парторгу Орлову». Он увидел, что все, кто были в классе, смотрят на него и смотрят испытующе, словно спрашивая: «Ну, как?..» Это была трудная минута, казалось, самая трудная из всего, что он пережил. Выручил чей-то возглас, раздавшийся в напряженной тишине: — Позор! А что делать теперь?.. Орлов по/вернулся к говорившему. — Ты коммунист? — резко спросил он. — Коммунист... — А как ты выполнил задачи по стрель- бам? Летчик покраснел и спрятал голову за спины сидевших впереди. — Ясно, товарищи, что надо делать? Ра- ботать, работать, товарищи надо! — прого- ворил Орлов, ужо смело глядя на людей. •—- Я думаю — ясно. Статья правильная и 1 свое- временная. Ее выводы — внимание наземной подготовке и борьба за дисциплину — бое- вые для всех нас выводы. Меня критикует статья правильно, и я скажу: мало. И здесь все правильно, — указал он на стенгазе- ту. — Вынужденная посадка на болоте — это такая аттестация, от которой... — Встать! Смирно! — перебил Орлова дежурный по классу. Все привычно вытяну- лись. В класс вошли комэок и комиссар, позади них — Вихорев. — Товарищ командир эскадрильи, летный состав отряда в сборе. Отсутствуют летчик Димаков и летчик-наблюдатель Чеховой, по- терпевшие вынужденную посадку, —• доло- жил дежурный. — Здравствуйте, товарищи! — сказал комэок. Отряд ответил коротаю и дружно. Комэск и комиссар прошли к столу. Ко- мандир эскадрильи снял фуражку и нето- ропливо провел рукой по седеющим волосам. Это был жест раздумья. — Я только что летал смотреть, где сел Димаков, — начал комэок. — И должен сказать: Днмамову — повезло. Не разбил- ся он случайно. Я, например, не риокиул сесть рядом с Димашвым. Взлететь он не сможет, да я и не разрешу. Самолет придет- ся вывозить по частям. Но, товарищи, не в этом суть дела. Вшрос в том — выпущен- ная посади Димакова явление случайное или следствие плохой работы командира, парторганизации и всего отряда? Я думаю, что завтра у вас может быть снова вынуж- денная посадка, может быть авария или ка- тастрофа. Может быть! Потому что... Против Орлова сидел комиссар эскадрильи. К нему подошел Сшисшун, с едва заметным смущением передал какие-то бумаги и ушел. Комиссар принялся читать их, изредка при этом поглядывая на Орлова. Потом его се- рые глаза, окруженные густой сетью мор- щин, уперлись в борггехника внимательно и строго, Орлова это волновало. Он чувствовал, что краснеет и против воли опустил глаза.