Сибирские огни, 1938, № 2

Разговор принял характер шутливый, ве- селый. Я был несказанно обрадован этой встрече. Если этим старушкам лестно, что учителя к ним на дом пришли, то, вероятно, то же самое испытывают и те, с которыми) предстоит заниматься нам. И лестно и ин- терес проснулся. Стало быть, дело пойдет. •Перед началом занятий Аграфева Дмитри- евна — хозяйка квартиры, где собирается наш кружок, — ввертывает в патрон няти- досятисвечную лампу вместо обычной два- дцатипятисвечной. Выдвигает на середину комнаты большой стол иод цветной чистой скатертью, под оно ножки — тол неровен — шдкладывает лучинку. На столе появляется пепельница, вдоль стен расставляются стулья. Заботливая хозяйка спрашивает: много ли сегодня ждать кружковцев, не бу- дет ли новых. Если много, и стульев может иехватить, — Аграфена Дмитриевна набра- сывает на голову платок и отправляется к соседям делать заем. —• А вы тут посадите, подомовничайте,— доверчиво предлагает она. — Я скоро... Милая Агра'фена Дмитриевна! Хорошая честная русская душа! Я просто влюблен в се бесхитростное грубоватое лицо, в черные с проседью волосы, сбитые на затылке в 1 пучок, в спокойный серые глаза, влюблен в ее размеренную речь, в степенную неторо- пливую походку, в умение внимательно слу- шать, а под конец занятий подать добродуш- ную реплику: — Вот ведь! И не заметили, а девять ча- сов уже. И посиделки кончились. По мне так еще бы с часик посидеть да покаля- кать... Уйдете и скучно станет в квартире, тихо. Кружковцев Аграфена Дмитриевна встре- чает всегда сама. Узнав по голосу, откры- вает двери и говорит ровно, немного нарас- пев: — А-а.., пожалуйте... давайте, ироходите. И лицо ее при-этом озаряется тихой, сдер- жанной улыбкой. Много должно быть этот человек перенес в жизни, много видел — и нужду, и тяжелую работу, и гибель мужа от тифа в черную годину колчаковщины. Много и радостей принесла ей жизнь — спокойную старость, крепкую любовь, сына и дочери. Дочь служит в детской консультации — скромный, аккуратный работник, делающий свое дело без лишних разговоров, без шу- михи. Сын Петр — только что вернулся из Красной Армии, хорошо там развился, всту- пил в комсомол, овладел искусством шофе- ра, сейчас работает в одном из автопарков. Оба они, и дочь и сын, в мать — уравно- вешенные, трудолюбивые люди, чуткие и отзывчивые... В кругу этой семьи как-то очень спокой- но и радостно бывает на душе. Квартира Аграфены Дмитриевны вскоре была призна- на лучшим местом для наших встреч. Первым на занятия обычно является со- сед Аграфены Дмитриевны товарищ Гунец. Так его зовут все кружковцы. Только сосед- ка •величает ласково — Васей. Он больной человек — инвалид с малолетства. Природа лишила -его мнопих человеческих радостей, но не Обделила сметливым любознательным умом. В Сибири он лет пять. Родом с Украи- ны, из Заднепровья. В гражданскую войну (Тунец едва не попиб. Он осмелился оказать слово против еврейского погрома., учиненного петлюровцами. Над ним вздевались, его же- стоко избили. С тех пор у него болят отби- тые лешие и по ночам мучает надсадный сухой кашель. Но Гунец — оптимист по натуре. Ни уродство, ни болезни не сломили в нем бодрости. Через все житейские вевзго- ды пронес он светлый взгляд на жизнь, лю- бовь к ней, уважение к другому человеку. Теперь он живет неплохо — у младшего женатого брата. И брат и сноха — железно- дорожники, вое время в раз'ездах. Гунец самостоятельно правит домом — сам готовит пищу, ходит за водой, топит печи и еще на- блюдает за своим десятилетним племянни- ком. В свободные часы саяожничает и очень любит почитать хорошую книгу или газету. Особенно интересуют Гувца международ- ные вопросы. — Тильво трудно понять мне все это. Слова встречаются незнакомые. Путается иной раз в голове, — признается он. — Что путается-то? Говори, товарищ Гу- нец, попробуем распутать. — Да об'яонить трудно. Вот, возьмем Ан- глию. Чего она там вершится на 'островах, як змеяка в половодье. Шла бы с нами — и Гитлеру квит. Мабудь среди ихных -прави- телей лучше Чемберлена и людей нема. А что Чемберлен? Гитлеровская подсыпка... Гунец смотрит на- меня смеющимися яс- ными глазами, задумывается и кладет на колено маленький сухой кулачок. — Эх! — вырывается у него невольный вздох.. — Возможность у меня мала. Будь я здоровый — разве сидел бы дома?! Я ма- будь тоже на -самолете летал или танк во- дил... Но... ничего не попишешь — каждому свое...