Сибирские огни, 1938, № 2

Тяжесть положения крестьянства усугуб- лялась тем, что к эксплуатации помещичьей после 4861 года прибавилась усиливающая- ся эксплоатация со стороны кулачества, поддерживаемая крепостническими учрежде- ниями вшами. Деревня стонала под двойным гнетом. (В первых же рассказах 60-х годов Наумов выступает как писатель демократ. Он вы- ступает прошв остатков крепостничества и против кулацкой эксплоатацви. («У перево- за», «Последнее прости», «Доброе дело», «Как аукнется, так и откликнется»). В очерке «У перевоза» Наумов показывает, как встретила деревня манифест об «осво- бождении» крестьян, как она представляла себе долго ожидаемую волю. «Прочитал он это волю, — 'рассказывает герой очерка, — слушали, слушали наши- то, только видят, что словно не но ихнему выходит. — Да так ля ты, батюшка, про- читал?.. спрашивают его. «Так, говорит, ми- лые люди, слово в слово, как написано»... Кот только погодя того, не скажу уж те- перь, сколько «ремеин-то, и приди весть, что воля эта но та воля... Слушают наши мужики, а сумление пуще их берет... пото- му дело вековое! Собрали, милый человек, крадучись сход за селом, долго это толко- вали»... Крестьяне надеялись получить и поме- щичью землю и даже имущество помещиков. Но «толст» видят, что словно не по ихнему выходит», «что 1воля зга не та воля». А «де- ло вековое»! И они делают попытку проте- стовать, тайно собирают сход, посылают «которых побойчее к губернатору с челоби- тном». «Пришли к начальству, а там уже всё знают. Ну и забрали. Вот и все дело, •болезный мой». Можно себе представить, таким сильным пропагандистским орудием был этот очерк! И крестьяне любой деревин, слушая его, говорили: «Словно про нас написано, нз сказка, а быль». Однако, тема российской деревни в твор- честве Наумова занимает незначительное место. Начиная с 1871 г., Наумов, выходец из Сибири, прекрасно знавший народный •быт свей родины, изображал в своих рас- сказах исключительно жизнь сибирского крестьянства. Про Сибирь в свое время широко распро- странялись басни, как об идиллической стране, в которой, дескать, население благо- денствует. Басни эти, разумеется, не имели ничего общего с действительностью. Си- oirpb — колония царизма — была обшир- ным полем для грабежа народа, для админи- стративного произвола, вопиющих злоупот- реблений. Трудовой народ Сибири был цепко зажат в хищных лапах «казны», царских чиновников, кулачества, торговцев, золото- промышленников. (Кулачество и купцы звер- ски эксилоатировали крестьянство, обирали его, спаивали, опутывали сетью .наглого ростовщичества. Кулацкая -экоплоатация за- креплялась и дополнялась чиновничьим гне- том, грабежом, 'Произволом, выходящим из всех рамок беззакония. Один из героев произведений Наумова! го- ворит о горах Алтая: «На вид-то только го- ры красивы, а как поживешь в них, при- смотришься к тому, что творится в них, так бежал бы из них за тридевять земель. По- неволе махнешь только на них рукой, да и скажешь: «На то здесь и Сибирь, на то и глухая она сторона, чтобы всякая правда в ней за сказку другим казалась!» Крестьянин Максим Арефьич из рассказа «Мирской учет» в отчаянии восклицает: — Да доколь же это бессудье будет над нами! Правду на миру говорят, что бессуд- нее Сибири земли на свете нет! «В Сибири, — писал Наумов, -— до сих нор еще самая ничтожная полицейская власть, если ей напомнить о законе, гордо ответит вам: «Здесь я закон!» Стон стоял над Сибирью. «Скорбно ви- деть, •— писал Наумов в одном из своих рассказов, —- когда планет взрослый чело- 4 век тем тяжелым грудным плачем, который подтачивает силы и часто оставляет на всю жизнь неизгладимые следы в чертах лица и в характере. Вот этим-то надрывным плачем от шумной Волга до пустынных берегов Оби и Енисея нередко оплакивает русский му- жик свою горькую долю, свою безысходную нужду!» Скорбно видеть! Наумов не Iter видеть и не мог молчать. И он пишет очерк'за очер- ком. рассказ за рассказом, в 'которых неуто- мимо рисует перед читателем -мрачные кар- тины народных бедствий, полного бесправия, притеснений, наглых обираний со стороны «казны», властей, кулачества и торговцев. В 1871 -году Наумов выступает с расска- зом «Деревенский торгаш». Он 'показы'вает в ярких сценах канун спасова дня, один из 365-ти дней года в с. Летки Кузнецкого уез- да. Это мрачный, тяжелый день. Деревня, задавленная нуждой, бьется в сетях миро- еда-торговца-, «по-уличному называемого «Петлей». Торговец обирает крестьян, изде- вается над ними, доводит их «до надрывно- го плача». Один из крестьян не выдержи-