Сибирские огни, 1938, № 2

СЕРДЦЕ Могучие мпы в саду шелестели, И (мир был особенно ясен и чист. А Горький, приковав к горячей постели, Горел и последний дописывал лист. Веранда пылает от солнечных бликов., В густой синеве облака плывут. А Горький, -взволнованный Сталинской книгой, Любовно листал за главой главу. И сердце, в распахнутый мир влекомо, Рвалось, расправляя свои крыла. —• Как ясен язык величавый Закона, Как много в нем сталинского тепла!.. В ном каждое слово равно поэме, В нем правдой горячею дышит строка, й будет он попят народами всеми, И будет на разных звучать языках... В нем счастье людей, позабывших оковы, В нем светлый, как вешнее утро, век. В нем истинно #ордо звучит это слово: Прекрасное, гордое: Человек!.. ...И тянется сердце к тому, чьей рукою Великие высечены слова, Кто видит за бурями счастье, людское И радость людскую возвел в права, С кем он до последнего вздоха дружен, С кем об руку он отражал врага... И тянется снова -к перу-оружию Широкая, горьковская рука. Но сердце усталое застучало, И, может, минуты осталось жить. Ах, Родина!.. Если б начать сначала, И снова и снова тебе служить — Всем сердцем, последнею каплей крови. Немолкнущим словом горячих книг!.. ...Не видел Максимыч, как к изголовью Подослан врагами, Нуда приник. Но -видел Максимыч... К -друзьям и братьяа Стремился наполненный счастьем взгляд. А черный наши ® белоснежном халате Для сердца его приготовил яд. И сердце от страшного яда сталось И соколом взмыло в последний раз. Но глубже и глубже вонзалось жало, И солнце померкло. И Горький угас... А враг во тьму уползает волком, Иуду трясет леденящий страх: Сердце горьковское не смолкло, И слово живет на его губах, \ Слово огромной, горячей силы, Врага извлекает из тьмы, разя. И сердце, которое миру светило, Ни ядом, ни пулей убить нельзя!..