Сибирские огни, 1938, № 2

нес, что скрывать, но на церковь Николая угодника на Вьгми в приклад послал все же •двадцать три соболя с проезжими купцами, да сказывают, они добрых-то соболей на ху- дых променяли. В тишине неторного проселка время от времени тренькали 'серебряным звоном* стремена, фыркали лошади, стараясь смах- нуть закрученными хвостами наседающих оводов, попискивала какая-то неугомонная пичужка, а в густой прихваченной зноем траве, подразнивая пичужку, стрекотала шу- страя невидимая кобылка-кузнец. — Против прежних лет ныне зверья ста- ло мало, — продолжал Малушко, — а рань- ше Кавская землица не бедна была соболя- ми. Когда острог ставили, где наша заимка стоит, -остяки соболей добывали, а этой дороги вйошне не было. Лес голышй был. «Русь» пошла, люднеет Кава, мрут инозем- цы. С мольбищ и кладбищ их согнали и па- шенные места и покосы «Русь» отняла. Один Ромча сколько у ннх в заклад пашни, наволок, покосов и хмелевых угодьев поот- бирал. — Где теперь заимка наша стоит, земля Попугайкина была, не самого Попугайки, а его отца. Умный старик был, немного по- шаманивал. Теперь иноземцы, сам видел, в какие глухие места ушли. В Сибирском цар- стве зело просторно. Походил, поиспытал я эту землю и конца -ее не обрел. Какие места есть: и горы, и тайга дремучая, и тундра, и голый утес каменный, и степь широкая... И неожиданно в памяти Малушки выплы- ла желтая безграничная степь с желтыми сопками, падями, норами юрких тушканчи- ков, могильниками из серого камня на круг- лых курганаХ, где неведомые народы захо- ронили золотые клады, седла, стремена и самих богатырей, некогда, топтавших широ- кую степь на горячих, быстрых лошадях. Перед зоркими глазами старика встали- опрокинутые чаши войлочных юрт, горба- тые верблюды с важной припадающей по- ступью, толстозадые овцы, табуны разно- мастных лошадей и смуглое лицо девушки с черными раскосыми глазами в лисьей шап- ке. Малушко из тумана померкнувших лет услышал манящий звон серебряных монет в тяжелой косе Магаруй. — Девкп у них завсегда лисьи шапки носят, — проговорил он, наклоняясь к вну- ку, — и в калым лисиц дают, а потому лисицы у них почитаются выше соболей. Только степная лисица куда хуже лесной. — У кого это, дединька? — оживился Савва. — У сагаев, народ такой иод Краснояр- ским острогом в степях живет, по Енисей- реке вверх, — пояснил Малушко и смущен- но добавил, — старинку вспомнил... Девку одну сагайокую. —• Девку? — переспросил Савва. Старик медлил с рассказом. —• На коне она лихо ездила... Летит она, только лисий хвост на шапке развевается, да ножки маленькие в серебряных стреме- нах, как две птички летят, — Малушко ожи- вился. — Сама маленькая, как пичужка. Ру- ки тоже маленькие. — А куда она девалась? — заинтересо- вался Савва. — Куда девалась? — переспросил ста- рик и, помедлив, неохотно начал рассказ: — Видишь, ездил я к этим сагаям с воевод- ской грамотой и с выкупом русский полон выручать. Выкупил я их, взяли сагаи вы- купку десять портищ суконных, сермяжных, да холста разного добра но мелочи. С ильи- на дня до пасхи прожил я в еагаях. Тут а повстречал я девку — Магаруй звали ее. Слюбились мы, родители заметили: «Калым, мол, заплатишь хороший — бери девку».— Не великих они статей люди были, скота имели мало, а у сагаев главное богатство в табунах. Женатый тогда на твоей бабке Аграфене я был, ну, куда мне Магаруй брать на «Русь»... Она горда была, горячая девка. «Л, гыт, ясыркой тебе не буду, женой хочешь — бери, в твою веру пойду». По- обещал я ей, грешен, на другой год с калы- мом за ней приехать... Старик замолчал. — Видался потом, дединька? — не уни- мался Савва. — Видался, — глухо проговорил Малуш- ко, — в острог приезжала года через два, может, больше. Замуж за богатого сага я вышла, сатай-то старый, сагайченок у ней, только... нашей, ямелевской крови. Тут она, улуча время, и сказала мне: «Худой ты че- ловек, казак, двоедаиец и обманщик. Но -все равно ты до самой смерти меня пе забу- дешь и степь не забудешь и покою душе твоей не будет, как ветру. Будешь ходить по земле, искать и ничего-не найдешь». — И взглянул я в ту пору на Аграф ену, потливая она была, руки с синими жилами и тяжелый дух от ног у ней исходил, ноги- то большие у покойной были! Пошел я бродить тогда по земле Сибирской. Грех ска- зать — сам кончины живота искал, в самый пал лез, а она-то — смерть —- 'отвертыва- лась. Теперь вот близится время к кончине. Чую, Саввушка, недолго мне топтать с бато-