Сибирские огни, 1938, № 2

ся Шщдатш, — в ясачные волости за даль- ним расстоянием, за летней агорой послать служилых во можво: грязи, 'болота вешикие, рольный буерак, комар черный. Пешим труд- но, а на лошадях охать нельзя. Пошлем лучше на Каву Калину да Саввку с товари- щи, — заключил Авраам, — а там 'видно будет, что доспеем. Калина Гречанинов и Савва и без этой посылки вызывались но воеводскому прика- зу на Каву. Волховский, получив известие о неудачном посольстве, окончательно потерял голову, все вины, неудачи и даже причину остяцкМ шаткости приписывал ослушнику Калине. —• Великую поруху государеву делу за- чали, — вздыхал и жаловался он. — Из-за них в Кавской земло война и всековечцое ра- зорение. Не захотели уговорить иноземцев по-хорошему. Воевода грозил ослушников-послов зако- вать в железа и посадить в яму, а подьячего Спирьку Худанотого дважды выпорол толсты- ми зелеными вицами. Передавая грозный воеводский приказ, Авраам Ковригин хитро заметил: — Ты беспременно, Калина, в рубашке родился. Твоему^то послу Спирьке весь зад березовыми вицами испортили, а ты такое дело доспел. На всю орду стран напустил. Неожиданно в острожке появились Катта- ира. и остяцкие послы. Хитрый старик, после плена Лычки и от- ступления орды, сразу об'явил себя князем и в сопровождении нескольких зажиточных остяков явился в Верхний острожек за миром. Остяцких послов встретили сдержанно, но с честью. Каттатра рассказал Аврааму Ков- ригину о своей тайной посылке на Хмелев- скую винокуренную заимку к бобылям ве- стовщика об остяцкой измене и другой по- мощи русским. — Как только стало ведомо мне, — шеп- тал он Аврааму Ковригину с глазу на глаз в темной закуте, — Калина-то княжеские юрты погромил, той же порой я в орду смутную весть направил, а посыльным гром- ко оказывать велел: «пришла-де великая си- ла с Озерной». От этой вести орда и заколе- балась, когда ты на Шаманском перекате тесноту от нее терпел, — намекал да. — Я всегда за вас — русских. Сам знаешь, моя старшая девка в Кавском острожке живет в казацких вепчаных женках. Но сколько ни нашептывал Катта-нра о своих заслугах, — он даже намекал, что не прочь креститься, ваш воевода назначит его князем, — Авраам Ковригин от переговоров о мире уклонился и предложил остякам ехать вместе с Калиной в Каву. — Кто вы, послы или челобитчики, — говорил им Авраам, — пусть воевода разби- рает; винитесь аши миритесь — мне неиз- вестно. Теперь много помощников найдется, когда вас на-голову побили. Перед отправкой Калины и остяцких пос- лов в приказной избе до поздней ночи скри- пели перья. Старший подьячий, обленившийся за ма- лой письменностью в 'острожке, потный от жары и натуги, 'прихлебывал из глиняной кринки квас, писал Калине доезд. Он оже- сточенно макал перо в лампадку, заменяв- шую ему чернильницу, и, помашу®, каждый раз .сердито смахивал с пера лишние черни- ла. в большой туяс с песком. Калина, Савва и другие казаки, 'обленив стол, наперебой споря и препираясь друг с другом, .рассказывали историю своего по- хода. Подьячий казацкий рассказ облекал в установленные ф'ормы доезда, который обыч- но подавался в приказной избе воеводе за рукоприкладствам всех грамотных 'участни- ков похода. — Сказывай кто-нибудь один, а то толь- ко путаете. Чего орете.! Не глухой! — кри- чал шдьячий, угрожающе тыкая пером по направлению .казаков. — После побития остяцких подрослей, чуя над собой тесноту и губительство, от- правили мы в Кавский городок нарочных, а сами июля 8 в день конной тропой пошли в, идучп, не доходя верст десять, может быть больше, до Часовни, — рассказывал Кали- на, — встретили трек мужиков пашенных с бабами да девку подросль Верицу. — Мужиков, — ворчал подьячий. — А имена-то ихние, без имени не можно. Му- жиков-то много на свете. Назвали мужиков. —• А баб сказывать? — Баб не надо, ежели 'при мужьях, — баба полной мерой за человека итги не мо- жет, — пояснял подьячий. — II на расспросах, — продолжал Кали- на, . — т е пашенные мужики сказывали: прибежали остяки в Озерно-чаоовевный. по- чинок пешей дорогой, в обеденную пору, многолюдством человек триста и больше, и начали побивать мужиков. Починок пустой и малолюдный, п людншки безружейные. Кузьма Суляй в избе с бабой закинул.ся п из пищали стрелял и трех остяков ранил. Остяки всяко выманивали Кузьму, а потом