Сибирские огни, 1937, № 5-6

выходит за пределы либерального народниче­ ства, к которому примыкал по своим воззре­ ниям. Его деятельность была поистине обще.» народным служением, несомненно имевшим ре­ волюционное значение». В глухую пору реакции 80 .годов, в темные времена царизма образы Короленко укрепляли веру в человека, в его свободолюбие, будили общественное сознание и волю к борьбе, при­ зывали к общественной активности, «Да, я не зодчий, я не создатель нового хра­ ма, нг мне было суждено на старом месте под­ нять от земли к небу величавое здание гряду- щей веры, — говорил Короленко устами свое­ го героя в рассказе «Тени». — Я — мусорщик, запачканный пылью разрушения. Но, Кроцид, совесть говорит мне, что и работа мусорщика нужна для будущего храма. Когда на расчи­ щенном месте стройно и величаво воадоипнетс'я чудное здание и в нем воцарится живое боже­ ство новой веры, я, скромный мусорщик, при­ ду к нему и скажу: вот я, без устали ползав­ ший во прахе отрицания. Окруженному тума­ ном и пылью, мне некогда было поднять глаза от земли, в моем уме лишь слабо рисовалась мечта будущего сознания. Отстранишь ли ты меня, праведный, истинный и великий». Чудное здание воздвигнуто. И «праведный, истинный и великий» строитель этого здания!— советский народ, истинный наследник всего прекрасного, что создала русская литература, говорит: Короленко, творчество которого «ис­ полнено непоколебимой веры в человека, вы­ сокого гуманизма и свободолюбия» нам нужен, «дорог нам, как художник слова, как общест­ венный деятель» («Правда»). Образы Короленко волнуют и не могут не волновать советского читателя. Произведения Короленко, рассказывая советскому читателю о проклятом прошлом России, помогают глубже, ярче понять настоящее нашей страны, где меч­ та Короленко о свободном человеке, о праве на радостную и счастливую жизнь стала пре­ красной действительностью. С. Кожевников.