Сибирские огни, 1937, № 5-6

жившего Короиемко (Прообразом для его зна­ менитого Макара. В письме ¡к сестре Н. Г. со­ общал: «Хозяин мой «(русский» 'крестьянин, с грехом /поиолам говорящий по-русски, хозяй­ ка — чистая якутка. У них есть еще де­ вочка. Едва ли ты, не видавшая ссыльных ви­ дов, -можешь себе представить, как и в какой обстановке проходит это существование. Я •описывал тебе юрту: эта- юрта — одна из хо­ роших. В ней, ¡вместо окон, .две ¡небольшие льдины. Рядам — хотой ¡(хлев), двери которо­ го в ¡юрту никогда не закрываются, — от это­ го и ¡коровам идет тепло из хозяйского жили­ ща, а к хозяевам ¡вонь ¡из хлева. ¡Камелек то­ же никогда не закрывается, ¡поэтому ночью у них устанавливается температура ниже нуля. В этом холоде, мраке и вони копошатся лю­ ди и ¡в будни и ¡в ¡праздник». Короленко внимательно присматривался к окружающей его жизни, записывал якутские нравы, обычаи, верования. В рассказу «Сон Мажара» он ¡в ¡потрясающих картинах показал быт населения Якутии, голод, холод, нужду. «Да, его гоняли всю жизнь, — писал Коро­ ленко о Макаре. — Гоняли старосты и стар­ шины, заседатели и исправники, требуя пода­ ти, гоняли ¡попы, гоняли нужда и голод...» В 1881 году, ¡проезжая по сибирскому трак­ ту, Короленко пришлось* много раз слышать жалобы на беззаконие и насилия, которые чинил ямщикам и смотрителям, проезжая по тому же пути, некий Алабин, не то курьер, не то эд’ютант иркутского ¡генерал-губернатора. Короленко написал об этом газетную статью, не пропущенную цензурой. «При каждой остановке, на каждой станции, только и было речи, что о курьере, — писал В. Г, в статье. — Рассказы о нем передавались из конца в конец с негодованием и ужасом, больше с ужасом. По городам он летел стре­ лой в туче снежной пыли, вращая зрачками и размахивая красным флагом. В деревнях по станкам ревел, неистовствовал и бил, бил, бил... Бил кого попало и за что попало. В одном месте он гонялся за смотрителем с толстой книгой, вокруг стола. На шум выбегает ста­ руха, жена преследуемого, и книга летит сраз- маху в нее. Женщина падает... В другом — лошади поданы ранее, чем смотритель подпи­ сал бумаги, и хотя законный срок не прошел, Алабин хватает бумаги со стола. На замечание смотрителя, что он не может отпустить лоша­ дей без прописки, неистовый курьер выхваты­ вает револьвер и целит в смотрителя...». В 1892 г. Короленко пишет рассказ «Ат-Да- ван», в котором рисует жуткую картину само­ управства правительственных чинов на ленском тракте, ¡самоуправство, которое сходило им безнаказанно. На обратном пути из Якутска Короленко провел несколько часов в приисковой «рези, денции». Он познакомился здесь с «феодала­ ми», которые безгранично владычествовали на территории, равной целому европейскому госу­ дарству — с «владетельным князем», полицей­ ским надзирателем Костровым, с «владетель­ ным князем Шу'Ш 1 Минс!Кой ¡волости» ¡писарем Кондратием Замятиным, который рассылал по деревням циркуляры «в руководство на случай военного могущего произойти столкновения» с Китаем, с «владыкой тайги» Бурмакиным —- «главой спиртоносов, ежегодно снаряжавшим в тайгу целые экспедиции хищников золота, ус­ траивавших в глухих притонах свои станови­ ща и скупавших у приисковых ¡рабочих под’- емное золото за деньну^ли за спирт. Бурмакин восклицал: — Кто по здешнему месту первый человек? Бурмакин! Вот где у Бурмакина все... — он поднимал кверху сжатый кулак. Так же выразительно могли бы поднять кверху свои кулаки и владетельный князь си­ бирской «Швейцарии» Костров, и владетельный князь Шушминской волости Кондратий Замя­ тин и воскликнуть: — Вот они где у нас все! Все — и прииско­ вые рабочие, и якуты, и «несчастные, полуго­ лодные и угрюмые ямщики». Сибирские ямщики с тоской спрашивали Ко- роленко и его спутников: — Есть ли, господа ¡рассейские, еще где та­ кая стщйэна на белом свете?.. Хищники чиновные и «вольные», большие и маленькие беспрепятственно парили над об­ ширной страной, беспредельно господствовали над ней, ненасытно грабили ее народы. В рас- сказе «Черкес» Короленко писал: «...Эти звуки, полные дикого возбуждения, надолго остались у меня в памяти, и впослед­ ствии не раз, когда я со стесненным сердцем смотрел на угрюмые приленские виды, на этот ¡горизонт, охваченный ¡горами, по крутым склонам ¡которых теснятся леса, торчат скалы и туманы выползают из ¡ущелий — мне ¡всегда ¡казалось, что этот дикий крик хищника но­ сится в ¡воздухе над печальной я ¡мрачной страной». В. Г. Короленко был талантливым художни­ ком, владевшим в совершенстве музыкой и живописью слова.. Он был блестящим мастером пейзажа. Он первый из писателей нарисовал пером картины сибирской природы, во всем их своеобразии. Описание природы у Короленко не имеет, однако, отвлеченного, узко украшательского характера, ¡сито ¡всепда гармонирует с основным настроением произведения, -с характером и психологией изображаемых лиц. «Мне надо, чтобы каждое слово, каждая фраза попадала в тон, к месту, — писал он в одном из писем к редактору «Русской мыс­ ли», — чтобы в каждой отдельной фразе, по возможности даже взятой отдельно от других, слышалось отражение главного мотива, цент­ рального, так сказать, настроения». Сибирские рассказы Короленко обрамлены пейзажем и пейзаж в них, где рассказано о людях «заживо погребенных», о вымирающих ямщиках лесных станков, о якутских «макарах, о хищниках, парящих над страной, имеет су­ ровый и серый колорит, мрачный и грустный характер. ; «Весь пейзаж, с темной рекой, схваченной белыми песками, с бледной зеленью и бледным небом, носил какой-то особенный сибирский отпечаток, — записал Короленко у себя в те­ тради. — Тихо, грустно и бледно, точно все это недорисованный или поблекший ландшафт великого мастера или неоконченная работа творца. В бору не было слышно ни стука дят­ ла, ни голосов птиц. Он стоял безмолвно и, казалось, ожидал первых ударов зимы, чтобы замерзнуть окончательно». В рассказе «Ат-Даван», в котором писатель рисует жуткие картины самоуправства, карти­ ны природы печальны и унылы: «трупы де­ ревьев, запорошенные снегом», «густая древес­ ная падаль», «тонкие и жалкие лиственницы, пытающие счастье над трупами предков», «па-