Сибирские огни, 1937, № 5-6

Покарай меня властитель, если скажут, что неправ я! Неужели за проступок гневом буду я казним? Обманув доверье друга и себя предав бесславью, От стыда сгорю:; ведь встречусь в запредельном мире с ним. Разделяя 'скорби ближних, мир пройдешь неуязвимым. Презираю человека, в ком — предательство и ложь. Не могу быть вероломным с повелителем любимым! Тот не воин, кто к походу запоздал, скрывая дрожь! Разве ¡муж, кто перед ¡боем, в тыл бежав трепещет, жалкий, В час решительный отчаяеь и не пересилив страх? Трус — не лучше старой бабы, просидевшей век у прялки! Лучше имя возвеличить, чем копить добро в ларях! Смерть не остановят троны, ввысь ведующие по кручам! Слабого сравняет с сильным, погасивши тусклый взор, Даст загробное свиданье старцу с юношей могучим. Лучше гибель, но со славой, чем бесславных дней позор. Тяжело тебе напомнить, но, властитель, как я скрою, Что и нам грозит упрямо смерть разящею рукой, Смешивая в час последний навсегда зарю со тьмою, — Если не вернусь, то знайте, что обрел в земле покой. Если рок. меня повергнет, рушащий столпы земные, Пусть погибну, как ¡скиталец, неоплаканный никем, Пусть облечь не смогут в саван ни питомцы, ни родные, — Лишь бы ты простил ошибку и меня утешил тем! •Не исчислены ни разу и никем мои богатства!.. Раздари их бесприютным и освободи рабов! Обеспечь сирот достатком, беднякам благоприятствуй — И добром меня помянут обретающие кров. ПИСЬМО НЕСТАН-ДАРЕДЖАН ВОЗЛЮБЛЕННОМУ «Милый, ты прочтешь в посланьи обо всем, что пережито. Мне пером служило тело и чернилам желчным — жизнь, А папирусом — то .сердце, что с моим навеки слито. ■Сердце сумрачное, с сердцем — цепью вечною свяжись! Видишь, милый, что творился! Сколько в мире — горькой были! Сколько б солнце не сияло, мне не может быть светло. Мудрецы, познав земное, жизнь недаром осудили. Мне не выразить словами, как в разлуке тяжело. Нас отторгли друг от друга мир глухой и злое время, % И не суждено увидеть радость на лице твоем! Я тебе открыла тайну, что скрывала перед ¡всеми; Как же быть, о милый, с сердцем, раненым твоим копьем? Мертвым я тебя считала и, охвачена тревогой, Дни влачила, словно бремя, обессилев от борьбы. Но теперь от счастья плачу и, рыдая, славлю бога, И не тяжко больше горе на весах моей судьбы.