Сибирские огни, 1937, № 5-6

Я собрал и долг исполнил, заключивши в стих чеканный, Чтоб царицы благосклонность мне смягчила бремя мук. Ослеплен ее очами, жду ласкающего взгляда, И, любовью истомленный, я скитаюсь по степям; Пусть 'испепелится тело, лишь бы дух вкусил усладу. Трем воителям-героям в песне должное воздам. Что начертано судьбою — нам принять без жалоб надо. Следует за плугом пахарь, воин рубится в бою, Пусть влюбленный в пылком чувстве обретет свою награду И, ценя любовь чужую, от клевет хранит свою! Дар напевов — это область в царстве мудрости высокой. Тайн божественных исполнен песнопевца вещий глас. Чуткому приятен уху ритм певучего потока. Мысли ширь в стихе коротком дав, пленяет песня нас! Испытание для коней — бег по длинным перегонам, Игроку дает победу — взлет рассчитанный мяча, Ты же, мастер слова, должен строфы осадить, как коней, Бели песня исчерпалась, стих, как бремя, волоча. Приглядитесь к стихотворцу, чье слабеет вдохновенье, Краоноречье иссякает и хромает рифмам счет. Пусть он смолкнет или ловко, завершая песнопенье, Словно мяч ведя чоганом, не сплошав, к мете придет. Не поэт, кто где-то, как-то стих, другой, случайно скажет; Возомнив, что, как великий, вызовет признаний гул; Кое-как строку со строчкой неуклюжей рифмой свяжет И ревет: « Я всех певучей!» — тверд в упрямстве, словно мул. ( Есть второй разряд поэтов — песнепевцев неумелых, Их слова людское сердце стрелами не поразят. Я б сказал: безусый лучник в чаще крадется несмело, Зверя взять еще не смеет и пугливой дичи рад. Стих у третьих — для забавы или посвящений девам, Для друзей в часы пирушек и язвительных замет — И такой приятно слушать, если ясен смысл напева, Но лишь в сказе величавом виден истинный поэт. 1 Лишь познавшего страданья — осеняет вдохновенье! Посвятив Единой сердце и не тратя несен зря, Пусть создаст для Несравненной величавые творенья, Для нее настроив струны и ее боготворя. О, ¡внемлите! Снова славлю ту, чье место в вечной сфере, И певца свершаю подвиг, не униженный хулой. Жизнь моя в жестокой власти той,' что яростней пантеры, И чью славу я замыслил увенчать в веках хвалой. Я пою любовь — ей близок чистых духов сонм блестящий, И словами несказанна, музыкой она звучит; Лишь певца завиден жребий, к светлым высям возносящий, Ню таящий также горечь злоключений и обид.