Сибирские огни, 1937, № 5-6

обратился он к Юхнову. — Што ты стоишь, словно и молчанку играешь, пра-а-аво? В ино время так любо слушать тебя, соловуш­ кой заливаешься, а теперь так словно води­ цы испил, а? промолви слово, правду ли я обсказывал? — насмешливо говорил Матвей. Юхнов упорно молчал и слушал с ка­ ким-то тупым равнодушием, точно будто все то, что говорил Матвей, нисколько, ни в чем не касалось его. — Молчи-и-ишь? — протянул Матвей, с презрением посмотрев на него. — Э-э-эх, как вы только помирать-то станете? и тоже пра­ вославными кличетесь. Хрест-то на лоб, што петлю наматываете пра-а-аво, словно нет- лю! Вот, батюшка, и слушай-ко, — снова начал Матвей, обратившись ко мне: — чего дале-то было. Не прошло и трех дней опосля того, как чиновник-то уехал от нас, у отца- то Ивана пару лошадей со двора угнали. Взвыл поп-то, взвыл, а не много не мало спустя, корову зарезали да амбар подло­ мали да до чиста все вымели в нем! До тла разорили, бедного, до тла-а! Да гумажку под­ кинули, што коли он хочет живым быть, так пущай уходит с места по добру, по здо- рову, а то, де, и головы не снесет! Да это што-о-о! Обчество-то науськали, приговор написать на отца-то Ивана, што и такой- то он и сякой-то он, да чего-чего только не писали на него... да и послали приговор-то: один-то, слышь, архирею, а другой-то — вышнему начальству. — • Матвей Степаныч, —- прервал его Сан- , ков, — ты вот нас коришь, што мы хрест- то па лоб, што петлю, наматываем; а сам- то чего говоришь, подумай! Твоя-то правая совесть где, а? Да статочное ли дело, сызно­ ва скажу, обчество — триста домохозяев — што молоденцев малых можно было наусь­ кать на кого? Учить их приговора писать, а? Да пеуж у них своих-то глаз и воли нет, а? Юхнов усмехнулся н только покачал голо­ вой. —- Про то и говорю, што глаза-то есть, да воли-то нет, •— ответил Матвей: — што вы уж под корень обчество-то закрутили; чего захотите, то и будет но вашему, а об- кество-то и рта разинуть не смет супротив вас. Снроси-ко кого хошь, кто у вас старо­ сту выоират? — Терентий Савич да Митрий Фомич. Кто им люб, кто прикрывает их дела, того обчество и ставь им в старосты; писарь не взЛюбился, — сменяй обчество да ставь того, кого скажут. Ведь у нас писарь-то на селе нешто -обчеству служит, а? —- А кому же? — прервал Сайков. — Ва-а-ам! из вашей воли и вытти не может; у вас но куфням и кормится да кни­ ги маигазейскио вам пишет. А 'обчество жа­ лованье ему плати. Горлопаны-то, ваша ми­ лость, — обратился он ко мне: — што на сходках-то гордо дерут — все до единого их •подручные да прихлебники, никому и слова- то супротивного сказать не дадут. Вот-те и согласье наше! Схо-о^од зовется. Разинь-ко кто рот, да скажи чего ни есть про непоряд­ ки-то, што Терентий Савич да Митрий Фомич со своей артелью дейт... да про их разбои,— тач: гляди-ко, чего будет, а? Сейчас экого-то нродерзостного человека староста в холодную запрет под замок... будто за брань да непо­ рядки, несогласье. Да ночью-то, слышь, я подпустят к нему в каталагу-то человек двух аль трех мужиков, што помогутней... за пьянство да драку их будто посадят, для пршеру, значит, — иротверезиться. А на самом-то деле, затем единственно, штоб те поучили грубияна-то, штобы вдругоряд ие токмо он, а и другой бы кто, глядя на пего, не помыслил супротив благодетелев наших голос возвышать. Ну, те и поучат его, изо­ бьют сердешного так, что на утро его за­ мертво из каталаги-то выволокут. Вот и знай, и учись, крещеный мир, как правду говорить! Поди вот по начальству, судись с обидчиками, што тебя замертво избили. Пол- века жизни, может, отняли... какой г у т суд! И скажут, что пьяные промежь себя дрались да буйствовали, а свидетелев нет. Ведь сколь этих примеров-то было у вас! Не один да- прежь время от экой науки-то в сыру зем­ лю лег. Ну, вот и борись с имя, кому жизнь мила! Уж ион не мужику чета, а подошла точка, свели... — Свели! — смеясь прервал Сайков. — Да кто же это глодал-то его! — Вы-ы-ы! Нешто не вы учили доно- шеяья-то всякие писать на него, скот-то резать да лошадей-то угонять, а? Вы-ы-ы! Ну, что же, побился, побился поп-то, видит, что суда и управы не ищи супротив их... и ушел от греха, перевелся... —• Давно? — спросил я... — Года два уж время теперь... Вот и су­ ди, сколь легко супротив их итти! Уж коли попа заклевали, так уж где хрестьянину-то силы взять супротив наших порядков итти? И молчат. Каждый стережет себя, да язык за зубы хоронит. — Ты же вот не хоронишь его, язык-го, а мелешь чего на ум взбредет, — вступил­ ся Терентий Савич. — Ведь тебя же никто вот не шевелит. Так чего же бы <это дру­ гим-то опасаться, а? ие говорить' бы чего видят и знают за нами, а? — Ведь уж я сейчас обсказал, как вы учите молчать-то! Ну, скажи-ко вот мне те­