Сибирские огни, 1937, № 5-6

ми? — спросил Юхнов злобно, в упор глядя и лицо старика. — Сам-то знаешь ли, ска­ жи -ка ! — повторил 'ОН. — Знаю, кабы не знал, так неуж ругал бы. — Зна-а-аешь? о-ох, знатье-то твое! — и глубоко вздохнув, Юхнов замолк и отвер­ нулся. — Пошто это только ты одни, Матвей Сте- паныч, про всех все знаешь да осказыва- ешь? пошто другие-то ничего но видят и не говорят? а ведь, слава те, господи, село-то у нас не маленькое: более трехсот домохо­ зяев насчитывают, — и все молчат. А ты один за всех всезнайка выискался. Пошто это так, дозволь спросить тебя? — загово­ рил молчавший до этого Сайков, обратив к старику свое красное, сплошь усеянное вес­ нушками лицо. Всклоченная борода рыжая и угрюмо глядевшие из-под нависших бровей глаза его не придавали ему симпатичного вида. — Все знают, не я один. Все знают, Мит- рий Фомич, не сумневайся, все знают,— по­ вторил старик. — О-о-о! И все молчат. А только ты один язык о зубы обивашь, словно нанялся, а? «у, и д-и-иво! — протянул он, всхлопнув ру­ ками о бедра. — Все знают и молчат, а он один за всех надрывается, ругает всякого... гляди вот на него, —- смеясь произнес он, обратившись к Юхнову. — Да пошто же это так : все-то молчат, окромя тебя? скажи ты нам при его милости! я в толк не возьму...— снова спросил он. — Боятся! — Боя-я-ятся! —- протянул, прервав его Дмитрий Фомич, — да кого же бояться-го им? — Вас, — насмешливо ответил старик,— тебя вот да Терентия Савича с артелью. — На-а-с? — тоже с иронией в голосе протянул Сайков. Да чего же это бояться-то нас, скажи ты нам; нетто мы аспиды ка­ кие, а? — Аспиды! —- утвердительно ответил старик. — Аспиды! -— повторил он. — Ведь это ты здесь только, Ммтрий Фомич, при его милости, — указав на меня, заговорил он, — с тихостью речь-то ведешь, путным челове­ ком себя кажешь ,.а заговори-ка с тобой где ни есть в другом месте! так у тебя ведь только и слов на языке, што ты воем кишки выпустишь, коли тронут тебя, да головы оборвешь! Ну вот, кому жизнь-то мила и молчат, прикусывают языки-то, стерегутся вас. Скажи-ка кто другой, што вы воры, а? ну-ка? — А нетто мы воры, а? — прервал Юх­ нов, обратив к старику свое побагровевшее лицо. — Воры! — Это я... я-то бы вор? — повторил он вопрос свой. — Ты-ы. Ты и вся твоя артель, — спо­ койно повторил свой ответ старик Матвей. — Матвей Степаныч, — дрогнувшим го­ лосом вступился Сайков, прерывая его, — ну будь по-твоему, пущай мы воры, пущай, говорю, — а вы помолчите, Терентий Са- вич, — произнес он, остановив рукой Юхно­ ва, намеревавшегося сказать что-то, —- по­ молчите узко, наше не уйдет. Ну, скажи ты нам, Матвей Степаныч, по душе, есть-ли, по- твоему, теперича хотя один праведный чело­ век, опричь тебя, на селе у нас, а? — Есть! Е-есть, милый, не скучай' Е-есть, во-истину по-божьи живут, в поте лица хлеб едят, как по писанию сказано. — А мы унс не потом, хлеб-то добываем, а? Нам он, видать, зря с неба в рот валит­ ся? — Поте-ешь и ты ! Пошто не потеть! ты- то боле других, Митрпй Фомич, потешь, — насмешливо ответил старик. — Што ты, ми­ лый! Посиди-ка, ио-твоему, с утра до ночи за самоваром, воровски-то чаи пробуя, так гляди-ка, поди, ка к упаришься! Што в ба- пе! — Мы, значит, только энту работу и ро- бим, а? — спросил Санков, и глаза его свер­ кнули недобрым огоньком. —• А то какую же? Чаю, другой-то и нет у вас... — спокойно продолжал старик. — Чаи с обозов вы сами не режете, ваши-то шкуры в стороне, на то у вас наемники есть, подручные ваши, што режут да головы- то свои под кистень али пули подставляют... А как орезкут чаи да предоставят вам, так вы сичас и садитесь за свою работу — за самовар — пробовать скус их да цену им намечать. Вот и вся ваша работа! Так как не вспотеть тут, не правду што ли говорю, а? Ну скажи! Не праведна моя речь што ль? Ведь уж вон Юхнов-то Терентий Савич су­ дился за то, што чан с обозу срезал, а все говорит, што я напрасно поношу его да во­ ром обзываю; все, де, как собака лаю на не­ го, а за што лаю? — небо-о-ось, цомалки- ват. — • Разве ты судился, Юхнов, за кражу чаев? — спросил я, глядя на его багровое, покрывшееся потом лицо. — Был энтот случай, не потаюсь, ваша милость. По оговору привлекались однова,— ответил он, силясь скрыть свое смущение и,