Сибирские огни, 1937, № 5-6

сембай осведомился: где он может, найти председателя. — Товарищ Гиляль уехал с товарищем Малике в ноле! — ©казал Докай, — чего ты ревешь? Заинтересовались причиной слез Джюсем- бая и все другие, кто был в правлении. Кто обидел беспризорника, воспитанника колхо­ за? К мальчишке, взятому из детдома, дол­ жно быть особое впимание. В чем дело? Но Джюсембай хотел говорить именно с председателем. — Сказано же тебе, что председатель и председательница уехали в поля. Ты знаешь, идет уборка. Надо убрать пшеницу, овес, просо, ячмень, гречиху с 600 гектаров! Два комбайна пришли с МТС помогать нам! Сей­ час люди на полях и Гиляль Истыулетовнч там же, — раз’яснил мальчику счетовод Андрей Карпыч. Слово за словом, мальчуган рассказал о своей обиде. Ему нужно работать, подрабо­ тать больше денег к осени. Он кончил четы ре класса и хочет учиться дальше. В школе аула нет пятого класса. Он, Джюсембай, должен будет учиться в городе Омбы. Нуж­ но тепло одеться, чтобы ходить зимой через реку. И для того, чтобы заработать денег, он хочет пасти телят. Но оказано предпо­ чтение другим мальчикам! Счетовод задумчиво поглядел па мальчика. — Не плачь! Ёудет работа и тебе! Да кроме того, — тут счетовод раскрыл тол­ стую книгу, — кроме того, ты уже нынче заработал... сейчас найдем, скажем точно... 'Гы заработал между делом, мальчишка, с марта месяца по сентябрь 218 трудодней! Й, пощелкав костяшками счет, Андрей Карпыч подсчитал: «• • — Двести восемнадцать трудодней, то- есть пудов сто хлеба ты заработал уже, мой друг! И заработаешь еще. Что ж ты пла­ чешь? Тогда захохотал Джюсембай. Город Омбы не уйдет от Джюсембая. Многие юноши аула уже обучились или еще учатся в городе Омбы. Учатся в техникумах, в казахском педагогическом училище. Один парень из аула стал агрономом, другой артистом стал, играет теперь в казахской столице — в Алма-Ата. Третий художником стал в городе Петропавловске! Добьется чего-нибудь и Джюсембай, будет учиться в Омбы, часто ходить в пушкинскую библиотеку. Да! Он бывал уже в библиотеке имени Пушкина, читал Пушкина и Горького. И в музее бывал. Ну, в бывшем генерал-губернаторском двор­ це!.. Размышляя о дне расчета, подросток сел на сундук, старинный, тяжеловесный сундук, разукрашенный серебряной вязью. И было весело, и казалось, что замок сундука за­ играет сам по себе, без помощи ключа. «Динь-динь-дон», — зазвенит замок, заго­ ворит сундук под Джюсембаем. Пятками о сундук барабанил Джюсембай. И тогда под­ нялся старый Докай, опершись на посох, стал на пороге, заслонил мохнатой собачьей шапкой солнце и прохрипел презрительно: — Беспризорник! Подумаешь, тоня-бес­ призорник! Чего ревел? Разве не знаешь, что в колхозе не пропадешь? — и старик Докай медленно повернулся «спиной к плаксе. Старик Докай величественно ушел на свой пост, чтоб оттуда хозяйским взорам взглянуть на окрестности. Под навесом женщины в нарядных алых, зеленых, желтых платьях — казашки, рус­ ские, немки перелопачивают овес. Русский казак, величаемый казахами Баткин, строит новый дом для правления. На поле люди ставят столбы для электричества — к празднику двадцатилетия Октябрьской Со­ циалистической революции в ауле загорятся лампочки Ильича. Будет светло, как в городе Омбы, что громоздится там, за рекой, новы­ ми своими зданиями, корпусами новых заво­ дов.' Город Омбы громоздится за рекой, а сзади аула раскинулись поля, желтые осенние поля, на которых созрела прекрасная пшеница. Где-то там, за увалами гудят тракторы, дви­ жутся комбайны. Дневной сторож, старый Докай, щурясь, смотрит в ту сторону и видиг: с полей после дежурства возвращается дру­ гой старик — ровесник Докая, ночной сто­ рож, конный об’ ездчик, Ракпм-путешест- веяник. 9 Каждый день кони Расима ступают копы­ тами по кочковатому участку дороги у пусты­ ря в переулке. Едучи на дежурство и воз­ вращаясь домой, проезжает Ракпм мпмо по­ росшего беленой пустыря, того пустыря, где смешался с землей пепел девочки Мафии, до­ чери! До сих пор не застроен пустырь на том месте, где стоял когда-то деревянный дом кулака Рамазана. Рамазан, эксплоататор, друг буржуев и алашордынцев, поджигатель — был схвачен, судим и отправлен в ссылку. Говорят, что Рамазан бежал из ссылки и умер в бегах. Во всяком случае, он не появился больше в