Сибирские огни, 1937, № 4

она целыми часами. Везде перешептывались, кивали на канцелярию, прикладывали палец к губам. Но были среди мастеровых и такие; кото­ рые слухам о катеришшой доброте и мудро­ сти не очень-то доверяли. Они усмехались и подмигивали друг другу. Мечта у них своя была. Они хотели бежать, сушили сухари, точили ножи. А Федор Лелеснев, рудознатец, няпчпл внучат, завернутых в шелковые азиатские тряпки, и собирался пойти на рынок поку­ пать всей семье обновы. ★ Генерал-поручик Веймарн отбыл в Петер­ бург. Впереди ехала его карета, за ней — цугом-обоз, груженый снедью, образцами руд и кипами бумаг. Обоз извивался по дороге, как веревка, на которой стоило удавить са­ мого вельможу, а снедью, одеждой и прочим поживиться. Так думали беглецы, заводские добрые молодцы. Они залегли в кустах по краю дороги, пропуская мимо себя солдат па конях и нескончаемые брички с поклажей. — Люди баяли — царица под генераль­ ским видом приезжала, — прошептал один, усмехаясь и кивая на карету. Другой толкнул его в бок. — Нишкни, дурак! Мало ли что болтают! Д £оть бы и приезжала: разве ж пельмени нам сами в рот повалятся. Наше дело беглое, на то согласились. И пропустив мимо себя обоз, побежали они в другую сторону — в сергорюч камень, в Бухтарминские ущелья, где уже не мало скрывалось таких беглецов. На привалах вспоминали они, как люди мечтают о добро­ те царицы, доброте, которой нет. Злая ус­ мешка появлялась на лицах, обросших жест­ кими бородами, и руки сами собой тянулись к ножам. * Рынок в Барнауле был пестрый, многого­ лосый, разноязыкий, почти азиатский. Мель­ кали радужные халаты -иноземных купцов, тюбетейки такого цвета, как закатное солн­ це, косы китайцев, беличьи хвосты на одеж­ дах кочевников. Русские люди тоже были одеты цветисто, особенно женщины. Рынок напоминал о странах далеких, связанных с Алтаем караванными путями. Здесь крича­ ли верблюды, им хрипло вторили ишаки, но только одни мальчишки обращали внимание на этих Животных, дразнили их: — Чудо морское, горбатое! Чудо! Узкоглазый купец замахивался крученым поясом с кистями толстыми и круглыми, как яблоки. Дети с визгом разбегались. Проплывали, шурша замызганным, но еще- пышным шелком сарафанов, жены мастеро­ вых с рогатыми шамшурами, чепцами на го­ лове. Подгулявший дворовый человек в синей да,бовой рубахе, разорванной до пупа, пока­ зывал смуглому белотюрбаиному купцу два^ пальца. Он торговал у купца шейную ко­ сынку, но тот не хотел иметь дело с про­ пойцей и, нахмурившись, отложил товар. Покупатель качнулся, пошел, едва двигаш ногами и говоря сам с собой: — Пивушка! — Ась, милушка? — Покатись в мое горлышко! — Изволь, мое солнышко! В квасном ряду бабы зазывали прохожих:' — Пирогов с начинкою масляных, горя­ чих, отведайте молодцы, молодушки, старые- старушки, малые ребятушки. — Сбитню горячего, — пели другие. — Калачиков сдобных, румяных. Моросил над всем этим дождик холодных: стран. Смывал он клинообразные узоры на тюбетейках, и купцы начинали ежиться,, засовывая руки в широкие рукава и мечтая о- жаровнях с углями. Русские торговцы бодри­ лись в панском ряду, плюя на руки и лихо, с треском развертывая перед женами масте­ ровых штуки грубых сукон. Жены, 1прице­ нясь, Поджимали губы и проходили мимо. Зачем покупать сукно? Этот товар .слишком дорог. Куда выгоднее шелка и дабы азиат­ ские. Федору Лелесневу почти все уступали до­ рогу. Рудознатец приплелся на рынок поку­ пать обновы. Старика после гульбы и вели­ кой радости знобило, чувствовал он колотье- и удушье. Шел старичок в потрепанной епан­ че, заменив праздничную треуголку ветхим колпаком кофейного бархата. Двадцать пять рублей тяжелыми сузунскими медяками брен­ чали в об’емистом кошеле и нес его старик на мочальной веревочке на самом горбу. Обиды, грабежа не боялся: все тут' свои, родня кругом, разве кто тронет. Проковылял около телег, на которых сиде­ ли крестьянки в- сарафанах, раззолоченных позументом и залапанных дорожной грязью. Мужья их, приписанные к заводам, возили руду, кто болынеконный, а кто малоконный, жгли уголь в лесах. На рынок ездить при­ ходилось больше женщинам. Лелеснев при­ ценился к тому, другому. Пуд муки ржаной стоил столько, сколько получал рудознатеи за один работный день. Теленок стоил столь­