Сибирские огни, 1937, № 4

Врывается под своды арок старинных крепостных ворот. Его гуденье, шелестенье заполнило ночную мглу. Шумя колышатся растенья на старом крепостном валу. Такие ночи лишь в июле случаются в краю степном. Казак стоит на карауле па бастионе крепостном И вдруг он слышит: кто-то дышит, пот вздох и снова тихий вздох. — Эй, кто там ходит, кто там бродит, т о т па валу чертополох? Казак вскричал: — ■Ау, ребята! То не сержаптова ль коза? Лови ее! Пошла куда-то! — Молчи, казак! Протри глаза! Не выйдешь ты из-под аресту, а то и выдерут лозой — Как смел полковничью невесту назвать сержантовой козой! 7 . На бруствере сух хруст песка, тропиночка узка. И слышится издалека, как плещется река. Раздался голос: — Не споткнитесь. Поберегите глаз. Здесь карагач. — Не беспокойтесь. Была я здесь не раз. — Любовь моя, вы не боитесь гулять здесь в поздний час? — Я не боюсь, мой храбрый витязь! Надеюсь я на вас! — Любовь моя, вы знаете — в степях опять мятеж! — Ах, вечно у кочевников мечты одни и те ж! — Верны нам ханы. Но на ханов чернь ополчается везде. Бунтовщик Исатай Таймаиов восстал в букеевской орде. А также Утемисов некий творит преподлые дела. Молва об этом человеке по всем аулам проплыла. — Они ж далеко! — За Уралом. Но и у нас найдешь таких: Из Каратау мне доносят о подлых шайках воровских. Там есть в горах один мятежник. Воззвал: «Страшитесь, я приду! Веду я бедных на богатых и счеты с русскими сведу.» Мятежник сей наказан будет, в большую попадет беду — В тысяча восемьсот тридцать шестом году не может быть нападенья на Омскую крепость! — Ведь это ж наглость и нелепость, — в ответ невеста говорит, -— Коль сунется мятежник в крепость, ему жестоко нагорит! Где ж он теперь, кайсак мятежный? — Близь укрепленья Каралы! Но вы не бойтесь, друг мой нежный, ему куются кандалы. Для супротивного кайсака уже куются кандалы. Я сам их кузнецам заказы­ вал, они крепки и тяжелы! Тут южный вет&р из пустынь дохнул пахуч, горяч. Шарахнулись ковыль, полынь и дрогнул карагач. И девушки раздался вздох, вдруг вспомнила она, Что цепок здесь чертополох, дурманит белена. — Сколь сладко пахнет здесь травой! Лопух и тот расцвел! На бастионе часовой глаза во тьму отвел. Блуди, коза, блуди коза, смущай народ честной, Близка военная гроза над крепостью степной! Близка гроза иль далека — тоска у казака. На бруствере уже замолк тяжелый хруст песка. Замолк песка тяжелый хруст и бруствер как бы пуст. И лишь чертополоха куст дрожит в горячей мгле. Папахи мех курчав п густ, уста коснулись уст, Скрипит трава, трещат стебли, прижатые к земле...