Сибирские огни, 1937, № 4

— Ох, дядя, здесь трава шибко густая. Мне одной не управиться. Если позволите, я позову свою родню. — Зови. Кедровка взлетела на вершину листвея- пнцы, раза два крикнула и все ее родные, все знакомые, слетелись на поляну. А мед­ ведь свое дело знает: шишки бьет. Бьет п бьет. Когда на кедре не осталось ни одпой шишки, медведь сел отдохнуть. Глядит на поляне ни птиц не видно, ни орехов. Толь­ ко одна гнилая шишка у задней левой ноги валяется. И к этой последней шишке доб­ рая кедровка тоже не постыдилась подле­ теть. Схватила и унесла вверх. — Тьфу! — плюнул медведь, — ешьте мои орехи, ешьте. Сколько вы ни с’ели бы, все равно к зиме ложки крови в вашем те­ ле но наберется, куска мяса с большой щ- лец на костях не вырастет. А я был жир­ ный, а зимой еще толще буду. В самом деле, медведи всегда жиреют к зиме. А кедровка, сколько б орехов она ни с’ела, все никак не может поправиться.