Сибирские огни, 1937, № 3

— Эзень бар! — отвечает всадник и нод’езжает к машине. Это пастух Чаган-узунского колхоза. Мы встретились с ним на широкой долине, закрепленной за колхозом на­ вечно. Стадо угрюмых лохматых сар­ лыков разгуливало вокруг нас. На склонах окрестных гор паслись отары овец. Близ устья реки важно расхажи­ вали двугорбые верблюды. — Не табыш? — Табыш ёк, — отвечает нам алта­ ец. Потом мы узнаем от него, что в кол­ хозе 80 дворов, и что имеет он девять менистой степи. Было тепло и тихо. — Такие дни раз в году здесь быва­ ют, — поясняют старожилы. Про Курайскую степь нам много рас­ сказывали. Даже пугали ей. — Вот, погодите, доедете до Курай- ской — она даст вам пить. Курайская степь — это, собственно, не степь, а высокогорная каменистая полупустыня, зажатая со всех сторон Чуйскими Альпами и Курайским хреб­ том. Есть только один лог между этой горной грядой — Соконда, что по-рус- ски значит—мороз. Как из мешка летит на степь из этой Соконды холодный ве- Пограничники. тысяч голов разного скота. Больше ста голов в среднем на хозяйство. Но какая же это новость! Это обычное яв­ ление. И Чаган-узунский колхоз—са­ мый рядовой колхоз в Ойротпи. — Эзен болзын, — говорит нам ал­ таец и, легко взмахнув плетью, едет к стаду. В Курайскую степь мы приехали в яркий солнечный день. Чуйские Альпы здесь придвинулись ближе к тракту, и серебристый отблеск их снежных вер­ шин. казалось, был разлит по всей ка­ тер, и буран стоит над пустыней, как белые облака, Курайская степь бесплодна. Ее каме­ нистая почва едва покрыта редкой худосочной травой. Только изредка можно встретить здесь низкорослую карагану (по-русски — старый лес), которая за много десятков лет роста едва достигает полутора метров. Зимой в степи свирепствует джут — гололе­ дица. Скот не находит себе подножного- корма и нередко гибнет. Об этом рассказал нам сторож оросн-