Сибирские огни, 1937, № 3

-фонарей не зажигали, тень не могла вздрагивать, если нет ветра, и огонь горит спокойно. «Такие «описки» и «обмолвки», — говорил М. Горький, — встречались почти в каждом моем рассказе, и я жестоко ругал себя за это» (с. 188). В интереснейших заметках о Льве Толстом М. Горький даже как будто нарочно собрал в одно место, может быть, наиболее «суровые» и язвитель- ’ ные высказывания о своем творчестве, какие ему когда-либо приходилось слы­ шать. Так, по поводу рассказа «Бык» Л. Н. Толстой похвалил М. Горького за то, что он знает «фокусы языка» (хо­ тя в дальнейшем выясняется, что к -«фокусам языка» он относился вовсе уж не так одобрительно), он сейчас же замечает: «Но распоряжаетесь вы сло­ вами неумело,—все мужики говорят у вас очень умно... В каждом рассказе какой-то вселенский собор умников. И все афоризмами говорят, а это тоже неверно: афоризм русскому языку не сроден». В таком же духе замечание Толстого о пьесе «На дне»: — «Потом —язык очень бойкий, с фокусами, это не годится. Надо писать проще, народ говорит просто, даже как будто бессвяз­ но, а хорошо». И опять: «Фокусов не на­ до». По словам М. Горького, Л. Тол­ стой, любивший слушать его рассказы, «почти всегда замечал небрежности речи и говорил вполголоса, вдк бы для себя: «Подобно, а рядом—абсолютно, когда можно сказать—совершенно!». Иногда же укорял: «Хлипкий суб'ект — разве можно ставить рядом такие несхожие по духу слова? Не хорошо»... О Льве Толстом и его критических указаниях М. Горький упоминает в некоторых дру­ гих своих статьях и выступлениях. В статье «О том, как я учился писать» он приводит интересное замечание Л. Толстого об одной художественной детали у М. Горького в рассказе «Двад­ цать шесть и одна»: «А печь стоит у вас не так»,—заметил мне Л. Н. Толстой. Оказалось, что огонь крендельной печи пе мог освещать рабочих так, как бы­ ло написано у меня». Нет, М. Горький не боялся самокрити­ ки! Его удивляло и раздражало, когда некоторые литераторы, особенно из молодежи, в последние годы иногда обижались на Алексея Максимовича за его критику, подчас, может быть, при­ дирчивую, но всегда имеющую к о н е ч ­ ной ц е л ь ю—помочь молодому писа­ телю в его затруднениях и е д и н с т ­ в е н н ы м п о б у ж д е н и е м — под­ линную любовь к литературе, к худо­ жественному слову. В 1931 г. в письме к одному литератору, жаловавшемуся на рецензентов, он упрекает автора письма за излишнюю обидчивость, тем более, что по существу рецензенты были правы. «В то время,—говорит он, — когда начинал писать я и люди мо­ его поколения, нас действительно «тра­ вили» и «шельмовали», при чем это де­ лалось в формах гораздо более грубых, едких и обидных, чем делается ныне. Посмотрите, как третировали Чехова. Но мы не обижались, а учились». («Лит. учеба», за 1931 г., кн. 3, с. 14).