Сибирские огни, 1937, № 3

той и музыкальностью стиха, что дол­ гое время проза казалась мне неестест­ венной, и читать ее было неловко. Пролог к «Руслану» напоминал мне лучшие сказки бабушки, чудесно сжав ее в одну, а некоторые строки изумляли меня своей чеканной правдой... Полно­ звучные. строки стихов запоминались удивительно легко, украшая празднич­ но все, о чем говорили они; это делало меня счастливым, жизнь мою — лег­ кой и приятной, стихи звучали как благовест новой жизни» (глава X). Первое впечатление не изгладилось впоследствии. Напротив, с годами оно еще больше окрепло и прояснилось. Много лет спустя, уже на закате своих дней он все еще думает и говорит о Пушкине, как о явлении почти сверх- естественном, как о чуде. В предисло­ вии к сочинениям М. Пришвина в 1927 г., рассуждая о тайнах Космоса, М. Горький, между прочим, делает такое замечание: «Тайны Космоса не столь интересны и важны, как изумительна загадка: каким чудом неорганическое вещество превращается в живое, раз­ вившись до человека, дает нам Ломо­ носовых и Пушкиных, Менделеевых и Толстых, Пастера, Маркони и сотни ве­ ликих мыслителей, поэтов, работников по созданию второй природы, творимой нашей человеческой мыслью, нашей во­ лей». Невознаградимой представляется ему утрата таких людей, как Пушкин: «Космические катастрофы не так зна­ чительны, как социальные. Оттого, что где-то в недрах Млечного пути угаснет чужое нам солнце, наше небо не станет бедней и темней. Солнце вспыхнет сно­ ва, но вот уже прошло девяносто лет, а новый Пушкин не родился». В пись­ мах к начинающим писателям у М. Горь­ кого также заключается не мало любо­ пытных высказываний о Пушкине, как, например, в одном из писем к П. X. Максимову (из Ростова на Дону), не­ давно опубликованных в журнале «30 дней» (1936 г., кн. 12), относящихся к 1911 -12 годам: — «Литературные вкусы ваши одобряю. Весьма рад, что вам нравится Герцен, но сокрушаюсь, почто вы Пушкина засадили в «легко­ мысленные люди». Он у нас начало всех начал, в том числе и Герцена» (с. 81). В статье «О Пушкине» из неосущеет- вившейся «Истории литературы для народа» (задуманной еще в 1907 г.) М. Горький дает развернутую харак­ теристику творчества Пушкина и оста­ навливается на вопросе об историческом значении деятельности поэта, который по его словам, «первый почувствовал, что литература — национальное дело первостепенной важности... первый под­ нял звание литератора на высоту, до него недосягаемую», — поэта, который стремился отразить в своем творчестве впечатления бытия «с наибольшей прав­ дивостью, с наибольшим реализмом, че­ го и достигал с гениальным уменьем». Следовательно, на этот, раз дело вовсе не в одной только технике. М. Горький особенно ценил у Пушкина его «народ­ ность» — действительно самую замеча­ тельную особенность его творчества,, его мастерства, его языка. По словам М. Горького, Пушкин первый понял, что народная речь является подлинной ос­ новой и источником литературного языка и «показал, как следует пользо­ ваться речевым материалом народа, как надо обрабатывать» («0 том, как я учился писать», с. 189). Из других наших классических писа­ телей М. Горький часто упоминает о Тол­ стом, Чехове и Лескове. У Льва Толсто­ го Горький советует учиться прежде всего п л а с т и ч н о с т и изображения, т. е. искусству изображать людей и вещи «так живо, что изображенное хочется тронуть рукой, как, часто, хочется по­ трогать героев «Войны и мира» («О том, как я учился писать», с. 188). Алексей Максимович очень высоко ценил это «искусство пластического изображения посредством слова». В статье «О прозе» он даже утвержда­ ет, что в этом и заключается литера­ тура, сущность литературы (с. 112). В «Беседе с молодыми ударниками» М. Горький более подробно останавли­ вается на этой «изумительной рельеф­ ности изображения» у наших классиков вообще, а у Льва Толстого в особенности. «Когда его читаешь,—говорит' он,—то получается ощущение как бы физическо­ го бытия его героев, до такой степени ловко у него выточен образ... Вот это мастерство. У него, например, есть од­ на страница из повести «Хаджи-Мурат», страница изумительная. Очень трудно передать движение в пространстве ело-