Сибирские огни, 1937, № 2

Бабка Еоржиха крестится и продол­ жает: — Печа-атки... апти-ихриста-а... Опа- аси... нас... го-осиоди-н! У Глы-ыбо- еком... «колхо-озников... кле-ей-ми-или-п... Монашка вытерла платком лицо, на­ клонялась ж книге, выждала, пота схлы­ нет волна вздохов, затем громко, возбуж­ денным голосом прочла: «...Кто имеет ухо, да слышит! Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое. Число его шестьсот шестьдесят шесть...». Бабка Коржиха засуетилась, кинулась в угол и достала оттуда обрезок доски и коробок спичек. Монашка положила дооку на скамейку, достала пятнадцать сшичек и из них сложила три шестерки вряд. Упав на колени и обернувшись в угол, увешанный темными образами, она подня­ ла к ним руки и взмолилась; — Господи! Господи!.. Господи всевыш­ ний, всесильный, вездесущий и милости­ вый? Укрепи их грешных и ©разуми их... Затем она встала и, разбирая цифру за цифрой, складывала из спичек буквы. Женщины затаили дыхание и жадными, наложенными страхом глазами следили за тонкими, белыми пальцами монашки. Получилось имя великого человека. Маша, смотревшая из полуоткрытой двери, прочитала это имя и все в ней вдруг вздрогнуло от какой-то, для нее повой, злобы на эту худую, золотозубую монашку и на одурело шептавших молит­ вы баб. Об этом человеке ей рассказывали дед Калистрат, Кузьма и Амелька. О нем ты­ сячу раз слышала она от отца. Имя это­ го человека, самого лучшего из людей, отец всегда произносил с любовью. Его старые глаза при этом расцветали силой, гордостью и надеждой. Можно ли поро­ чить любимого из всех людей? Может ли такой человек быть зверем, чудовищем, уничтожающим мир язвами, мором и ог­ нем?!. _________ Маша смотрела то на слово, выложенное из спячек, то па монашку, сверкающую золотыми зубами, то на баб, притихших в темноте. И она заметила, как еле уло­ вимая усмешка злого удовлетворения скользнула по лицу монашки, отчего оно стало еще более злым и хищным. — •Рада?! — вдруг, неожиданно для себя омой, крикнула Маша и, ничего' кроме монашки не видя, шагнула в избу. —• Золотозубая!.. Монашка выпрямилась и оглядела Ма­ шу презрительно сощуренными глазами. Из всех углов обернулись напуганные- такой неожиданной дерзостью лица, и сре­ ди них Маша увидела освещенное свечеч­ кой заплаканное, жалостливо «сморщенное, растерянное лицо своей матери. Оно по­ степенно удлинялось, морщины па нем ка­ менели, глаза, сперва широко раскрытые от удивления, запылали лиевом. Наконец, мать вскочила на ноги и крикнула: —• Выйди!.. Маша стояла не шевелясь. Чувствуя, что ей нехватает воздуха, она ткнула пальцем в сторону монашки и из послед­ них сил крикнула: — «Мамо, брешет!.. У нее зубы золо­ тые... Брешет, мамо!.. Тогда бабка Коржика, тряся челюстью, подняла -скрюченный, узловатый палец на Машу и дрожащим, полным зла голосом, как ворона, прокричала: — Про-окля-та-а будь!.. Про-окля-та-а Г Женщины угрожающе привстали с мест. Они могли избить Машу, но тут в избе появился Амелька, успевший послать од­ ного из ребят, набившихся в сели, к председателю сельсовета. Сам Амелька тя­ нулся рукой к гармони, чтобы заиграть что-нибудь очень веселое и озорное, и тем окончательно согнать святость с баб. Он уже передвинул гармонь яа живот и по­ ложил пальцы на лады, но в это время' из-за его плеча вывернулась учительница и подошла к монашке. — Это и не умно, и мерзко, — спо­ койно проговорила она и повернулась к женщинам. — Из числа шестьсот шестьдесят шесть- я «сложу слово ««бог». Значит зверь этот— бог? Под негодующее, злое шипенье бабкв Коржихи она смешала спички и из них. выложила слово «бог». Какая-то женщина читала по буквам: —■ Бо-о... Бог... В избе стало тихо. — Теперь сложу 'слово Иисус. Учительница опять смешала спички а- выложила слово «Иисус». — Значит, зверь этот — Иисус Хри­ стос? Монашка так и сверлила учительницу