Сибирские огни, 1937, № 2

гроб, хозяины!.. Их же диктатура! — И, -озлившись, осмелев, продолжал: — В гроб, ежели ожидап, будем, когда горло fBa/гь статут!.. — А что ж робить будешь? — Власть же за их, и люди... — Прожоповка горит? — неожиданно резко взвизгнуло из уста. —• Горит, — придушенно ответило не­ сколько низких, оиплых от волнепия голо­ сов. — Зеленое горит? — Горит. — Двох коммунистов в Займище вби­ то? — Вбито. Взвюги из утла растерянно смолкли, •оттуда послышалось трусливое, искусствен­ ное покашливание. Наконец, и оно смоли­ ло. Из угла, прижимаясь к стене, выдви­ нулся силуэт человека. — Куда, сват? — опросил Старовойт. — Живот у меня... Невмоготу... Огаровойт подошел к свату и, открывая «гу дверь, будто между прочим сказал: — Не бойсь, тут свои... — Да я что, я же ничего. Разве ж я поджигатель, абы кто? Я ж ничего... — Утек сват... Страшно ему... — за­ метил Старовойт, запирая дверь па крюк. Наступило длинное, гнетущее молчание. "Огоныюи папирос поблескивали, как вол­ чьи глаза в темноте. Разгораясь, они ос­ вещали угрюмые, каменные лица, застыв­ шие в злой, напряженной неподвижности. К ир Скобел не вытерпел. Он порыви­ сто поднялся. Что-то упало, наполнив из­ бу глухим гулом. — Разве ж мы одни?.. Разве ж кре­ стьянам эти колхозы по душе?! Эту власть кто уважает?.. Разве ж жить хо­ зяйственному мужику теперь дает власть?.. Терпенье лопнет!.. Ог самой от войны •крестьянам прижим... — И, перейдя на ягопот, продолжал: — А вы, граждане, *ак думаете, заграничные державы не подмогут, ежели что?.. Граница ж тут, недалечко-о... Гости засиделись. Небо посерело. Тума­ ны, наливаясь молоком, готовились под­ няться. Карп Скобел 'сообщил: — Землемера колхозу посылают. Князек его обрабатывает. Требуется обоим дать нуд меду. И для дела требуется иметь расход. Предлагается сделать обчествен- лый фозд. Кулаки молча подходили к столу, за которым сидел Огаровойт, освещенный во­ сковой свечечкой, и записывали размер пожертвований. Осип ел молча лсирную картошюу с толченой коноплей. Уста/вясь в чашку, он прислушивался в взволнованным выкрикам жены. Та посылала Машу к Старовойтам отрабатывать долг. В сотый раз она повто­ ряла одно и то же. —• Такого роду-племени находится че­ ловек. Господи!.. Один сын, да ему ж все богатство! Век жить без нужды... Ты иди, Машенька, самому поклонись... И гля-ади-и, девка, на работе чтоб унередн всех... Гоюподи!.. Такого роду-племени на­ ходится человек... Да ты, Машенька, ва ним... От досады на мать Маша хмурилась, краснела, прятала заплаканные глаза и молчала. Не говоря ни слова, она подня­ лась из-за стола и вышла из избы. Горько было в это утро Маше. Слезы текли по щекам. Казалось, яе остановить их. Утешенья искать было негде. Не желая показаться Огаровойтам за­ плаканной, она нгла тихо, то и дело оти­ рая лицо косынкой. «Как жить с Никифором?.. Не люблю, противный он мне. Зла в нем много, хит­ рый, а сам какой-то рыхлый, как наду­ тая жаба. Не пойду за него, утопиться лучше...» — думала она. Цветистые, наполненные радостью дни минули. Ощвела любовь. Ее не может за­ быть Маша. Вспоминается ей одна из встреч с Кузьмой. В небе, перемигиваю­ щемся яркими звездами, ночь, яа земле тихий сон, а под старой грушей, раски­ нувшей ветви до земли, Кузьма положил свою голову ей на колени и говорит: — Наши внуки сделают большой, боль­ шой стеклянный колпак и накроют им целый двор, как у вас, к примеру. Со всем скарбом двор и даже с тараканами. К этому двору проложат дороги, только не такие, как у нас теперь, вымостят их камнем, обольют асфальтом, проведут электричество. И будут стоять под колпа­ ком и хатка, и хлев, и плужок, и дере­ вянная борона. А на печи в хатке будут ползать тараканы — их специальные лю­ ди будут кормить, холить, чтобы не по­ дохли...