Сибирские огни, 1937, № 2

войной глубине. Обнажились отношения людей, почувствовалась тайная пружина их поступков. Молчание охватило полотня­ ный зал. Оно 'было прервано товарищем Филипповым. Повернувшись к комбригу, начвоздух спросил: — Какую же мы оценку вынесем? По­ ражение это или победа? — и сразу этим своим вопросом определил и ход обсужде­ ния, и вскрыл настоящий смысл дела. — Я думаю, — помолчав, поднялся Гарбут, — и поражение, и победа. А в ошцем — хороший урок нам всем... В краткой, но убедительной речи он развил эту свою мысль. ■Конечно, это поражение, ковда один из командиров, утеряв большевистский стиль работы, увлекся личными переживаниями, попал в тупик и едва не навлек катастро­ фу- Но это также и победа, потому что «история Линя, действительно, кончается сегодня», — он уже другой человек. И можно ли ему не верить, что он теперь’ все сделает, лишь 'бы поправить вред, ко­ торый принес? — Я убежден, — прибавил Гарбут, — что его командирские качества станут в 1*еэулыгате выше. Так всегда бывает, если толыко люди не упорствуют на. сделанных ошибках. Но, конечно, это ни в коем слу­ чае не должно быть понято, как разреше­ ние их делать. Мы — не папы римские, индульгенциями не торгуем. —• Победа это еще н потому, что рсврьгг опасный гнойничок, обнаружена гниль и будет удален ее носитель... — Но вде он? Где? — заволновался зал, догадавшись, о ком шла речь. — Он там, — усмехнулся Гарбут, — где ему и быть должно. Сейчас с ним бе­ седует Петровский. Кой-что уже удалось узнать. В частности, злополучную ветку (шотрин сам, оказывается, воткнул в ра­ диатор. — Негодяй! — раздались голоса. — Вот это правильно, — подтвердил Гарбут. — Иначе его за эту гнусную ма­ неру, эту игру на нервах и назвать нель­ зя. Вреднейшая тактика, товарищи, и за нее он жестоко поплатится. — А Линь? — опять спросил Филип­ пов. — Ближе стал нам всем, роднее! — воскликнул Гарбут. — Но с того, кто ближе, и спрос большой. Очень хо-рошо, что Линь, как и подобает комавдиру, сам сделал выводы. Он виноват и признал свою вину. Не дело данного собрания опре­ делять ее степень и назначать взыскание. Это сделает командование части... Я хотел сказать еще, что одно наказание он уже . наложил на себя сам. Это слово я, конеч­ но, беру сейчас в кавычки. Серьезная уче­ ба — вот что ему и нам необходимо. На­ ша борьба за культурного и образованного летчика — не фраза и она не сводится лишь к внешности — к чистому ворот­ ничку и сорочке, ж выбритому подбородку и умению вести себя прилично. Высокая политическая идейность — вот за что мы бьемся и чего от нас требует партия. Культура в полном смысле слова — толь­ ко одна она в сопровождении с хорошей технической выучкой убережет нас и от ошибок, и от поражений. Аплодисменты потопили 'конец его речи. Аплодировали Катя, Рейтер, летчики Линя, Филиппов, весь зал. Десятки записок по­ летели в президиум с просьбой «дать'сло­ во». Говорили еще многие, говорили резко, круто, но в общем все одобряли «честную самокритику Линя» и беспощадно клейми­ ли Сашку, «У нас. его песенки блатные спеты» — таков был приговор ораторов. А Старчук, внимательнее других наблю­ давший Омотрина, выразился так: — Он мечтал о полете на северный полюс. Мечты не по нему. Он оказался в семействе красных соколов летучей мышью... Прислушиваясь к этой возмущенной ре­ чи, Рейтер думал о словах Гарбута: «и поражение, и победа. А вернее всего— урок». — Жизнь! — мысленно восклицал ин­ структор. — Кипучая, сложная, вечн® движущаяся, многогранная жизнь! И человек в ней — наш, советский чело­ век, очищающийся в 'борьбе от всех свои родимых пятен. Собрание кончилось. При выходе из па­ латки Рейтер столкнулся с Катей и Линем. Оба улыбнулись при его приближении, глаза обоих по-особенному ярко заблесте­ ли. Он хотел незаметно проскользнуть ми­ мо и не мешать им, но Линь загородам дорогу. Глядя в землю, голосом, глухда от волнения, предупредил, что не придет но­ чевать домой пи в эту- ночь, ни в сле­ дующую, что тот вообще отныне буде^ жить один.