Сибирские огни, 1937, № 2

—■С дурнем (вяжешься, сам дурнем будешь, — оказал он соседу. Оскорбленный Коцолап размахнулся я ударил Корнея в ухо. Корней подпрыгнул. Падая, ударился о деда Еалистрата. Дед вскрикнул. Коцолап накинулся и на него, но тут неожиданно подскочивший Дугол -сильно толкнул его ногой. Тот тоже упал. Бледный, решительный, Дугол за­ кричал своим: —. Ма-арш все за мной!. Развернув плечи, он встал впереди землемера и, грудью расталкивая мужи­ ков, пошел вести межу по Планам. Коцолап поднялся, етватил камень и пустил в Дугла. Камень угодил в лицо. Кровь брызнула сильной струей со щеки и потекла на 'белую рубашку. Дугол при­ ложил руку к щеке, отнял ее и, увидев кровь, склонил голову на бок. Не оста­ навливаясь и ни на кого не глядя, он продолжал итти вперед. Люди шли за ним медленно' и молча, густой толпой. За этим молчанием и не­ торопливостью чувствовалась огромная си­ ла. Ее выдавали потемневшие сухие гла­ за, короткие, оборванные на половине, покряхтывания, и хруст судорожно сжа­ тых кулаков. Колхозники, схваченные этим тесным кольцом, беспокойно озирались и плотнее жались друг к другу. Но Дугол, будто ни­ чего не замечая, зажав рану ладонью, все шел и шел шага на три впереди всех. Кровь ив раябитой щеки текла но руке к локтю и падала яркими, огненно-красными каплями на землю, кале <5ы ставя на ней скрепляющие, нерушимые печати. — Огой! Мой План! Обойди! — вдруг встал перед Дуглом человек с кодам в ру­ ке и повторил: — Обойди, не то... —• Пусти, Лука, — тихо, нерешитель­ но проговорил Дугол и попытался отвести в сторону' преграду. — Ну пущу! мое это! Понимаешь — мо-е!.. —• Государственное, а не твое... — Наша земля, не дади-им! — еще громче закричали вновь сгрудившиеся во­ круг колхозников мужики. Угрюмов опять вышел вперед, но и сло­ ва сказать яе успел, как. на него наки­ нулся Лука, яростно вопя: — Ты... Чего тебе треба от нас?.. За што жизню ломаешь? Не тре- во-о-о-о... — Но вдруг упал, как подко­ шенный, заскрипел зубами и забился в припадке падучей. Угрюмов тотчас бросился к больному, всей своей тяжестью придавил его тело, удерживая от судорожных прыжков. Дед Калистрат подхватил голову. Дугол только горько глянул на Луку и пошел дальше. Вслед за ним — колхозники и вся толпа. На бархатистом молодом пырее остался лежать Лука, уже переставший биться и охваченный глубоким сном. Около стояли два костлявых и высоких человека — Угрюмов и дед Калистрат. Бороду деда да­ леко в сторону отнес ветер, в ней запу­ тался пожухлый листок, но дед не заме­ чал этого. Он смотрел печальными глаза­ ми в бледпое лицо Луки и о чем-то мучи­ тельно и тяжело думал. Угрюмов тоже был мрачен. Потирая заболевший рубец на лбу, смотрел на плотно утоптанную межу, без единого уже колышка, с порубленны­ ми и поваленными вешками... XI Вечер... Витым и длинным пламенем горит на каменке лучина. От нее, борясь с густею­ щей темнотой, пробивается свет в три стороны. Четвертая — дверь и запечье — черна, хоть глаз выколи. Ог лампы, ко­ торая висит для красы под брусом, на потолке 'распростерлась крылатая, уродли­ вая тень. В избе душно, тоскливо. Отец неподвиж­ но лежит на полатях и затаенно молчит. Голову он туго-натуго перевязал полотен­ цем. Но и этого мало — он ухватил ее руками и время от времени сжимает изо всей силы. После припадка у него всегда головные боли. Федьке хочется приласкать его, но сделать это боязно, — отцу нужен покой, тогда скорее проходят 'боли. Федька любит отца и гордится им. Сам товарищ Щорс наградил Луку почетным боевым наганом с надписью: «За муже­ ство и отвагу тов. Л. Уменко». И при­ падочный он — от ранения в голову. Полное право есть у Федьки гордиться та­ ким отцом. Лишь одна с ним беда — не хочет итти в колхоз. А комсомольская ячейка постановила: «Всем членам и кан­ дидатам вступить ® колхоз и чтобы с ро­ дителями и со всем хозяйством». Как тут быть Федьке? Исключить из комсомола мо­