Сибирские огни, 1937, № 2

•едкими, острыми глазами, но та не сму­ щалась. Победа была за нею. Тоща Амель­ ка не вытерпел, рванул гармонь и пустил проворные, ловкие пальцы танцовать по ладам. Звуки яркие, веселые и густые, переплетаясь между собой, ворвались в избу. Монашка была посрамлена. Бабы одна за другой выходили па улицу. VII Кузьма подошел к речке. На плахе, од- 'пи.м концом спущенной в воду, стояла Маша и стирала белье. Рукава у нее за­ сучены выше локтей, юбка высоко подотк­ нута. Маша торопилась. Все ее ладное те­ ло было в движении. Деревянный прач1 оноро выстукивал по белью. У Кузьмы защемило сердце. Он давно искал встречи с Машей, но та, чуть за­ видит его, или убежит, или заберется в такую гущу девчат и парней, что и по­ дойти неловко. Тихо, чтобы она не услы­ х а л а , Кузьма перешел мост. Косынка у Маши с’ехала немного на бок. Ее конец розовым лепестком дрожал на тонкой, покрытой курчавыми золоти­ стыми волосками шее. Кузьма подкрался и поцеловал Машу в эти волоски. Потом, уже не думая, схва­ тил ее на руки, поднял и радостно за­ смеялся. Попытки Маши вырваться не доходили до его сознания. Любовный во­ сторг закрыл от него весь мир. Он видел -только ее одну, чувствовал только ее го­ рячее, упругое тело, которое хотелось уме­ стить рядом с сердцем и бережно нести всю жизнь. Губы Кузьмы дрожали, тянулись к Ма­ ше. Под слегка приподнятыми бровями она видела его глаза. Из их глубины, из тем­ ных зрачков струилась в ее сердце жар­ кая сила, пронизывала тело сладким, не- поборимо приятным трепетом. Кузьме хотелось говорить с.Машей. Го­ ворить особые, не такие, как всегда, сло­ ва. Хотелось высказать себя всего, рас­ пахнуть грудь, рассказать о своей любви, быть самым лучшим, быть героем, быть единственным. Но мозг не находил таких слов. Кузьма сжимал Машу все сильнее, смотрел на нее и только повторял: —• Ласточка моя... 1 Прач — деревянный валек. От волнения у Маши тоже вздрагивали губы, казалось, она что-то шепчет. — Что ты говоришь, Машунька? — Он бережно опустил ее на землю. — Я... я... — девушка стыдливо опу­ стила голову. «Любит!» — решил Кузьма и взял ее руку в свою. Маша улыбнулась, прямо взглянула на Кузьму. Его ясные, правдивые глаза за­ ставляли верить. Маше захотелось верить им, поддаться его бурой силе. Она си­ лится всномпить что-то и не может. Вну­ три зреет неведомая, но приятная ката­ строфа, будто вот сейчас, через миг, она, Маша, превратится во что-то другое, в другую Машу, совсем не такую, какой была. Маша давно ждала этой минуты, она была рада ей, боялась отпугнуть ее. «Кузьма, Куземжа!.. Ты мой... Мон, Кузьма...» Но тут шалой крикливой птицей, отку­ да-то из глухого переулка памяти, вы­ порхнула злая мысль и вопрос: — А учителька?.. Маша похолодела. — Что учителька? — не понял Кузь­ ма. — Будто не знаешь?.. Кузьма молчал. Весь мир стал туманным, пустым. Серд­ це опоясала щемящая боль. Маша торопливо собрала белье. Кузьма понял все. С еще большей неж­ ностью он обнял Машу и повернул ее ис­ каженное душевной мукой лицо в себе. — Машунька!.. Ошиблась ты... Тебя одну люблю... Слышишь?.. Но слов нехватило, чтобы высказать свое чувство. Он замолк. Молчала н Маша. — Э-эй!.. Берегись!.. — вдруг рявк­ нуло за спиной. Ударил обидный, голый смех. Маша выскользнула из рук Кузьмы и, схватив белье, метнулась в сторону. Кузьма обер­ нулся. Старовойтов рысак мелькнул перед его глазами в облаке пыли. YIII ■V Дорога вьется мягкая, ровная. Куда она ведет? Огаровойту все равно. Лишь бы подальше от людей. Только бы не ви­ деть и не слышать их...