Сибирские огни, 1937, № 1

Марлинсжий попадались везде, а особенно в провинции; они разговаривали, .перепи- • сывались его языком, в обществе держа­ лись сумрачно, сдержанно, — «с бурейв душе и пламенем в крови». •Раскроем теперь «Барышню-крестьян- ку »: «Что за прелесть эти уездные ба­ рышни! Воспитанные на чистом воздухе, в тени своих садовых яблонь, они знание света и жизни почерпают из книжек. Уединение, свобода и чтение рано в них развивают чувства и страсти, неизвестные рассеянным нашим красавицам... Легко вообразить, какое впечатлепие Алексей должен был произвести на наших бары­ шень. Он первый перед ними явился мрачным и разочарованным, первый го­ ворил им об утраченных радостях и об увядшей своей юности; 'сверх того, носил он черное кольцо с изображением мертвой головы. Все это было чрезвычайно ново в той губернии. Барышни сходили по нем с ума»- В дальнейшем оказывается, что Алек­ сей весьма жизнерадостный молодой чело­ век, любящий пошутить и поиграть в го­ релки. Таким образом, романтический ге­ рой развенчивается Пушкиным: «Буря в душе и пламень в крови» оказываются всего только эффектной позой, имеющей успех лишь вследствйе провинциальной ограниченности уездных барышень. Не­ удивительно, что повести Пушкина не могли прийтись по вкусу поклонникам Марлинского. Еще один пример: шуточная поэма «До­ мик в Коломне». Старушка, ino рекомен­ дации дочери, нанимает кухарку и вдруг однажды, неожиданно вернувшись домой, застает ее бреющейся перед зеркалом. Старушка падает в обморок, разоблачен­ ный любовник убегает. Заключительные строки представляют собой воображаемый диалог возмущенного читателя с автором: — Как! Разве все тут? шутите! — Ей-богу. —• Так вот куда октавы нас вели! ... Завидную ж избрали вы дорогу! Ужель других предметов не нашли? Да нет ли хоть у вас 'нравоученья? — — Нет... или есть: минуточку терпенья... Вот вам мораль: по мненью моему Кухарку даром нанимать опасно; Кто ж родился мужчиною, тому Рядиться в юбку странно и напрасно: Когда-нибудь придется же ему Брить бороду себе, что несогласно Сиб . огни. № 1. 1937. 6. С природой дамской... Больше ничего Не выжмешь из рассказа моего. Пушкин выступает здесь в защиту реа­ листической бытовой повести. Он отстаи­ вает свободу своего творчества, право из­ бирать любые темы, причем делает это как-раз в тот момент, когда от него ждут стихотворений, воспевающих славу рус­ ского оружия. («Домик» задуман вскоре после возвращения из поездки, в действую­ щую армию). Пушкин, разумеется, не мог воспевать грабительскую колониальную войну и ни единым еловом не обмолвился о «подвигах» русской армии. Но главное, против чего боролся Пуш­ кин и оружием критики, и всей своей творческой практикой, — были многочис­ ленные «.плутовские романы», наводнив­ шие к тридцатым годам книжный рынок. Это была литература в большинстве своем пошлая и вульгарная, низкопоклонно угодничавшая перед правительством. Наи­ более распространенный сюжет подобных романов — похождения плута, который различными нечистоплотными махинациями сколачивает себе приличное состояние, за­ тем кается в своих проделках и доживает век в мире и благополучии, пользуясь об­ щим уважением. Типичным представителем такой лите­ ратуры был Фаддей Булгарин, жур­ налист, автор нашумевшего романа «Иван Выжигин», шпион и доносчик, холоп­ ствовавший перед жандармским отделе­ нием, заклятый враг Пушкина и всего пе­ редового в литературе. Против Булгарина направлены многочисленные эпиграммы Пушкина, поэт собирается даже писать пародию на «Выжигина». Но самым серь­ езным акрм этой борьбы, несомненно, явился бы задуманный Пушкиным роман «Русский Пелам». В этом романе Пушкин предполагал иротивопоставтРть похождени­ ям плуга— похождения джентльмена, ри­ суя попутно широкую картину жизни сов­ ременного ему русского общества. Смерть помешала осуществить этот грандиозный замысел. Но и то, что сделал Пушкин, вся .творческая деятельность его последних лет была противопоставлением бульварной пошлости Булгариных и Сенковских, бы­ ла борьбой за правдивую, глубоко содер­ жательную и подлинно художественную литературу. " . Эта борьба за судьбы русской литера­ туры велась Пушкиным в исключительно трудной обстановке. К тридцатым годам отношение к нему и читающей публики, и