Сибирские огни, 1937, № 1

токе слов какую-то правду, какую-то на­ дежду. Цыганка ушла. У Калерии Петровны ■рассеялась ее тоска по Слаюке. Калерия Петровна вернулась ж действительности, к заботам о сегодняшнем дне, ж страху о приближающемся увядании, щ опасениям, что Огурцов может ее 'бросиггь. Еще реже, чем о Славке, Калерия Пет­ ровна вспоминала об Александре [Викторо­ виче. А когда вспоминала, то ощущала безотчетный стряс. Казалось бы, что бо- ятыся ейнечего. Вот ведь поступил с ней тогда Синельников, ш ее мнению, 'благо­ родно: вернул документы Владимира Инно­ кентьевича, таж-что топ? никогда и не узнал, что они сослужили кому-то невецо- мую службу. Но страх этот отездался в ее сердце. И оттого она старалась гнать от себя воспоминания о первом муже... Гады текли для Калерии Петровны, ме­ жду тем, утомительно и тягостно. Жизнь кругом развертывалась непонят­ ная и -стиранная. Эта жизнь 'была настолько странной на взгляд Калерии Петровны, что однажды и Огурцов, Владимир Иннокенть­ евич, второй ее муж, заговорил как-то по- новому. Он вернулся с работы 'возбужденный и с новым 'блеском в глазах. — Дают командировку!—заявил он.— Поеду месяца на полтора в глушь, в тай­ гу... Начинают меня, понимаешь, ценить!.. Ты не беспокойся! У Калерии Пеоровлы оборвалось сердце. «Убежит! Бросит!» — уколола ее мгно­ венная догадка,. Но, как 'будто подслушав ее тревогу, Огурцов возбужденно продолжал: —• Вернусь, обещали интересную рабо­ ту дать. На строительстве... Теперь такое разворачивается, прямо сказка волшеб­ ная!.. Огурцов уехал в командировку радост- ныйи на прощанье нежно, как уже давно этого да делал, обнял жену: —• Не 'скучай! Через полтора месяца буду [Дома. Полтора месяца Калерия Петровна тре­ вожно поджидала Владимира Иннокентье­ вича. Полтора месяца недоумевала она, что же это случилось с Огурцовым, что он по-новому стал относиться к окружаю­ щему? Разве не он это часто 'брюзжал па все, что делалось в стране? Разве это не он часто предсказывал, что .«они» сломают себе шею?.. Откуда появилась возбужден­ ность, энергия, даже радость, с которой Владимир Иннокентьевич говорил перед от’ездом о своей работе, о том, что его оценили? Откуда? Огурцов проездил больше двух месяцев. Просроченные им дни Калерия Петровна плакала: она была окончательно убеждена, что муж ее бросил. Не -верила она. его те­ леграммам, об’яснявшим задержку каки­ ми-то уважительными причинами. Но Огурцов вернулся и радость Калерии Пет­ ровны была безгранична. А через неделю после того, как Клади- мир Иннокентьевич вернулся, он пришел со службы опять возбужденный и радост­ ный, как тогда, перед поездкой, и сооб- ЩИЛи — Ну, Калерия, будем собираться в дорогу. Посылают на новое место. Уедем почти на самую границу, на восток... Через месяц Калерия Петровна, зара­ женная возбуждением мужа, помолодев­ шая, главным образом, от сознания, что Владимир Иннокентьевич не бросил ее, а, ■наоборот, берет с собою в этакую глушь, усаживалась с узлами и чемоданами в по­ езд дальнего следования... Два раза подбирали Слажу, «Кислого», на улице, устраивали в детдом, обмыва­ ли, одевали, начинали приучать к чистой, к настоящей дгизни, и два раза убегал он от этой жизни — снова на улицу, к во­ ле, к приятелям. В какой-то год Славка потерял Воробья. Воробей неловко устроился под вагоном, уснул, попал под колеса и погиб. Славка ехал с тем же поездом. Славка видел изуродованные останки Воробья на окро­ вавленных рельсах. И он тогда впервые * заплакал не от физической боли, не от голода"" или холода, а от острой тоски. Убежав от кровавой массы, которую явил собою шустрый, лукавый и смешливый Воробей, Славка долго бродил в одиноче­ стве. И вот в это-то время он прибрел к родным местам и его потянуло взглянуть на мать. Матери Славка на старой квартире не нашел. И, не узнав, куда она уехала, он опять вернулся на прежнюю дорогу. Опять отправился в свою беспокойную жизнь. Осенью двадцать восьмого года Славка,. «Кислый», свалился в жестокой 'болезни. Его подобрали полумертвым и положили в больницу.