Сибирские огни, 1937, № 1

Иы «входа еще раз парк. С открытых мест виднеются постройки. На высокой насыпной площадке-горке могучий дуб. Здесь тригорская молодежь веселилась, гу­ ляла. Здесь любил бывать Пушкин. Площадь парка — пятнадцать десятин земли. Здесь два пруда. Один (площадью около 640 кв. сажен) весь зарос кувши­ нками, камышом. Другой — миниатюрный (около 3G кв. сажен) — ключевой, пре­ красен студеной питьевой водой. Простите, милые дубравы! Прости, беспечный мир полей И легкокрылые забавы Столь быстро улетевших дней, Прости, Тригорокое, пде радость ■Меня встречала столько раз! (1817 г.). ПЕТРОВСКОЕ Петровское расположено недалеко от бе­ рега озера Кучана, от Михайловского до «его ЗУ 2 километра. Это имение в годы Пушкина принадлежало П. А. Ганнибалу. Барский родовой дом сгорел в январе 1918 г., уцелел роскошный ^ огромный парк. V Деревья, переплетаясь корнями, манят властно в глубь, иа знаменитую аллею пз лип и ясеней, Не слышно птиц. Ка­ жется, что много, много лет пикто здесь не был. Эта аллея выходпт на огромные, пре­ лестные лужайки. Здесь «приют покоя п прохлады», всю­ ду говорливые ручейки, душистые цветы пунцовые, белые, синие и розовые водо­ сборы. 19 ноября 1824 г. Пушкин писал: «Вышед из лицея, я тотчас почти уехал в Псковскую деревню моей матери. Помню, как обрадовался сельской жизни, русской бане, клубнике и проч.». Сестра поэта Ольга Сергеевна расска­ зывала о Павле Исааковиче Ганнибале: «Он был человек веселый. Во главе им­ провизированного хора бесчисленных дере­ венских своих родственников, вооружен­ ный бутылкой шампанского, он постучал утром в дверь комнаты, предоставленной приехавшему к нему на именины Але­ ксандру Сергеевичу, и пропел ему сле­ дующий экспромт: Кто-то в двери постучал: Подполковник Ганнибал, Право-слово, Ганнибал, Пожалуйста, Ганнибал. Сделай милость, Ганнибал, Тьфу ты, пропасть Ганнибал. «Пушкин, только что выпущенный лицея, очень его полюбил, что, однако, не помешало ему вызвать Ганнибала на дуэль за то, что Павел Исаакович в од­ ной из фигур котильона отбил у него де­ вицу Лощакову, в которую, несмотря на ее дурноту и вставные зубы, Пушкин по-уши влюбился. Ссора племянника с- дядей кончилась минут через десять ми­ ровой, и новыми увеселениями да пля­ ской, причем Павел Исаакович за ужином провозгласил под влиянием Вакха: Хоть ты, Саша, среди бала Вызвал Павла Ганнибала, Но, ей-богу, Ганнибал, Ссорой не подгадит бал. Александр Сергеевич тут же, при пуб­ лике, бросился ему в об’ятия». О нем Пушкин вспоминал в стихотво­ рении от 16 октября 1830 года «Мог. родословная»: И сходно купленный арап Возрос усерден, неподкупен, Царю наперсник, а не раб. Пушкин гордился своим предком, по­ стоянно думал о нем и осенью 1827 года приступил к давно желанной прозе, к про­ изведению «Арап Петра Великого». А. Вульф в своем «Дневнике» от 16 сен­ тября 1827 года дает интересное описа­ ние обстановки, при которой поэт творче­ ски работал. «Вчера обедал я с Пушкиным в селе- его матери, куда он приехал из Петер­ бурга с намереньем отдохнуть от рассеян­ ной жизни столиц и чтобы писать на сво- боде. По шаткому крыльцу взошел я в ветхую хижину первенствующего поэта русского. В молдаванской красной шапоч­ ке и халате увидел я его за рабочим сто­ лом, на коем были разбросаны все при­ надлежности уборного столика поклонни­ ка моды; дружно также на нем лежали Montesquieu с Fibliotheque de cam- pagne“ и «Журналом» Петра I; виде;? был также Альфиери, ежемесячники Карам­ зина и изменение снов, скрывшееся в полдюжине русских альманахов; наконец, две тетради в черном сафьяне остановили мое внимание на себе: мрачная их наруж-