Сибирские огни, 1937, № 1

весь земной шар, его богатая фантазия витала во всех странах, среди многих на­ родов и разных имен. Его затаенной и страстной мечтой были путешествия. Двадцатилетним юношей он писал Вяземскому: «Я жажду краев чу­ жих». И через 14 лет после этого, в днев­ нике от 16 апреля 1834 г. с тревогой от­ мечал: «Говорят, будто на-днях выйдет указ о том, что уничтожается право рус­ ским 'поддатым пребывать в чужих краях. Жаль во всех отношениях, если слух сей оправдается». Он неустанно следит за всеми важней­ шими политическими событиями Европы и Америки и с особенным нетерпением под­ хватывает и передает известия, касающи­ еся борьбы народов за свободу и нацио­ нальную независимость. Так, например, в 1821 г. он сообщает Раевскому: «Уве­ домляю тебя о происшествиях, которые бу­ дут иметь последствия, важные не только для нашего края, но и для всёй Европы: Греция восстала и провозгласила свою свободу». Он пишет об этом и другим сво­ им приятелям и друзьям, жадно наблюдает за развитием событий и тщательно анали­ зирует пеудачный колец греческого восста­ ния. В творчестве Пушкина нет ни чванного квасного патриотизма, ни национальной ограниченности. Его глаза были широко раскрыты на мир с самого детства, когда в библиотеке своего отца он с головой погружался в иностранные книги. Уже первые стихи Пушкина были ове­ яны античной древностью, греческой и римской мифологией, именами Гомера, Овидия, Горация, Виргилия, Цицерона. «Каждый образованный европеец, — го­ ворил он позднее, — должен иметь доста­ точное понятие о ‘бессмертных созданиях величавой древности». Пятнадцатилетним мальчиком он пишет подражение Оссиану, легендарному народ­ ному поэту Шотландии. В дальнейшем он не раз подражает арабским стихам, пере­ водит песни с португальского, с турецкого, французского, итальянского, греческого. Замечательны по своей художественной выразительности пушкинские подражения Корану. В примечаниях к этим подража­ ниям поэт откровенно заявляет, что Ко­ ран — священная книга магометан — есть в основном «собрание новой лжи и старых басен», но, несмотря яа это, «мно­ гие нравственнные истины изложены в Коране сильным я повтичесми обрат». Отвергая религиозный дурман магометан­ ского священного писания, Пушкин берет из него художественные образы восточной поэзии и воссоздает их с глубоким проник­ новением в седую старину Востока. Увлекает поэта и Запад. Он нетерпели­ во перелистывает «Песни западных сла­ вян», написанные Л. Мериле, (автором совестя «Карен»), которого он назыза- ет «острым и оригинальным писателем», Пушкин охотно переводит эти песни. Сю­ да относятся баллады «Марко Якубович», «Песнь о Георгие Черном», знаменитое стихотворение «Что ты ржешь, мой конь Ретивый» и другие. (Исключительной лако­ ничностью и силой отличается песня «Во­ евода Милош», призывающая Сербию бо­ роться за независимость и сбросить иго турецкого самовластия: Заедают нас волки-янычары! Без вины нам головы режут, Наших жен обижают, позорят, Сыновей в неволю забирают... Старики даже с нами согласны: j Унимать они пас перестали, — Уж и им нестерпимо насилье. Гусляры нас в глаза укоряют: Долго ль вам мирволить янычарам? Долго ль вам терпеть оплеухи?.. Вы бросайте ваши белые домы, Уходите в Велийское ущелье, — Там гроза готовится на турок, Там дружину свою собирает Старый сербин, воевода Милош. Проведя несколько дней в калмыцких степях, Пушкин воспевает калмыцкую женщину, противопоставляя ее горячий (Бзор и «дикую красу» холодным и чопор­ ным светским дамам Петербурга и Моск­ вы. В поэме «Бахчисарайский фонтан» поэт тоскует вместе с разноплеменными невольницами ханского гарема. В одном из лирических посланий он восторженно пишет греческой женщине: «Ты рождена воспламенять воображение поэтов», а во время греческого восстания обращается со словами трогательного утешения к гречан­ ке, потерявшей мужа в бою за свободу и независимость: Гречанка верная! не плачь,— он пал героем, Свинец врага в его вонзился грудь. Не плачь, — не ты дь сама ему пред первым боем