Сибирские огни, 1937, № 1

вал читателю, что «все это, разумеется, было сказано на крестьянском наречии». ☆ ☆ Таким образом, историческая заслуга Пушкина заключается в том, что он пра­ вильно наметил пути дальнейшего разви­ тия литературного языка и указал глав­ ные источники его обогащения. Этими источниками являются неиссякаемые род-* кики н а р о дн о г о слова . Однако, Пушкин никогда не считал эти родники единс твенными источника­ ми существования и развития литератур­ ного русского языка. Общеизвестно, какое важное место в творчестве нашего вели­ чайшего национального поэта занимает церковно-славянская языковая стихия. В 1825 г., в статье «О предисловии гр-на Лемоятэ к переводу басен Крылова», Пуш­ кин высказывается даже в таком роде, что «стихией», данной нам для выражения наших мыслей, является,, наряду с «про­ стонародным наречием», также язык «сла- тшо-рудакий», судьба которого, по 'словам автора 'статьи, 'была «чрезвычайно счаст­ лива»: «В XI веже греческий язык вдруг открыл ему свой лексикон, сокровищницу гармонии, даровал ему законы обдуманной своей грамматики, свои прекрасные оборо­ ты, величественное течение речи». Конеч­ но, нельзя представлять себе дело таким образом, что Пушкин требует здесь равно­ правия обоих языков, русского народного и «славяно-русского» (как он выражает­ ся, подразумевая старорусский язык, в ос­ новном — церковно-славянский). Славяно- русский язык, как самостоятельный ли­ тературный язык, уже давно прекратил свое существование. Очевидно, речь идет просто об использовании, как мы теперь говорим, об освоении 1славяно-русского языкового наследства и об упорядочении народной даыковой стихии. Как известно, автор «Пророка» оставнл превосходные образцы высокохудожествен­ ного использования элементов церковно- славянского языка в прямом соответствии с те!Ма т ик о й, — с темой и содержа­ нием того пли другого произведения. Духовной жаждою томим, В пустыне мрачной я вла чилс я , И шестикрылый серафим На перепутья мне явился. Пе р с т а ми легкими, как сон, Моих лени ц коснулся ои, Отв е р з ли с ь вещие зеницы, Как у испуганной орлицы... Правда, «славянизмы» у Пушкина не­ редко встречаются и в таких произведени­ ях, где их употребление, невидимому, не находится ни в какой связи с тематикой. Например, в «Евгении Онегине». ...И вы, читатель благосклонный, В своей коляске выписной Оставьте град неугомонный... ...Где пятна слез? Их нет, их .нет! На сем лице лишь гнева след... Много таких «славянизмов» встречает­ ся у Пушкина даже в сказках, в общем написанных хорошим народным языком. В этом случае особенно заметно сказы­ вается та «привычка» (писать иначе, чем хотелось бы), на которую жалуется Пуш­ кин в одном из писем к кн. Вяземскому в 1823 г. Так сказать, «теоретически» он был: решительно против употребления цер­ ковно-славянских элементов без надобности, т. е. в тех случаях, когда это не было вызвано заданиями художественного поряд­ ка. Журналист и профессор Сенковский в своих воспоминаниях о Пушкине, между прочим, рассказывает о таком любопытном факте. Однажды, на одном литературном вечере, разговор зашел о стихотворении «Вудрыс и его сыновья». Автор с досадой высказался об этом произведении. Он был решительно недоволен, что ему не удалось избежать выражения «полячка младая», дважды встечающегося здесь в стихе. Нет, отец мой, — полячка младая... Следовало выразиться '«молодая». «Это небрежность, — говорил Пушкин, — но я поленился переделать три последние сти­ ха для одного слова...» Пушкин будто бы прибавил еще, что «все подобные отступ­ ления (от русского языка) лежат у него на совести». (Собр. соч. по изд. 1859 года ч. VIII, стр.>.233). С такой же осторожностью и «совестли­ востью» Пушкин относился к употреблению иностранных слов. В его произведениях, вообще ' говоря, встречается немало как лексических, так и синтаксических заим­ ствований из иностранных языков, глав­ ным образом французского, — заимствова­ ний, невидимому, обычных, обиходных в разговорной речи людей его круга. Напри­ мер, в «Евгении Онегине»: ...Надев широкий боливар, Онегин едет на бу ль в а р.