Сибирские огни, 1937, № 1

югся у. нас только между простолюдина­ ми». А- * ☆ Особенно следует заметить о пушкинских произведениях в «народном духе», о сказ­ ках, поэме «Жених» и др. Б этом случае, главным образом в сказках, Пушкин вы­ ступает как стилизатор. «Народность», на­ родный колорит языка этих произведений нарочито подчеркиваются автором. Здесь поэт особенно смело пользуется материалом народной речи. О пушкинской манере воспроизведения народной речи в сказках нетрудно составить ■понятие, сопоставляя их с другими, при­ близительно того же времени, опытами в этом роде: с одной стороны, с очень про­ стыми, но чисто литературными сказками Жуковского, вроде например, «Сказка о спящей царевне» (1831) или более позд­ ней «Сказка о Иване царевиче» (1845). Давным давно был в некотором царст­ ве Могучий царь, по имени Демьян Данилович, а царствовал премудро... 1 с другой — с сусально-народными «Русскими сказками» Казака Луганского, вышедшими в 1832 г.: Где наши головы масляные, узорча­ тые, бороды чесаные, мухорчатые, усики витые, бахромчатые? Где кафтаны смурые, бархатные, шляпы бурые, поярковые... Стихотворные сказки Пушкина занима­ ют своеобразное положение между этими крайностями. Они написаны совсем в дру­ гом роде, чем сказки Жуковского. Один из современников поэта, Комовский, в письме к Языкову, в 1832 г. таким образом вы­ разил впечатление от сказок Пушкина: «Жуковский, как сказочник, обрилюя и приоделся на новый лад, а Пушкин — в бороде и армяке. Читая «Спящую ца­ ревну» нельзя забыть, что ее читаешь , читая же сказки Пушкина, кажется, будто слушаешь рассказ ее, та русскому обычаю, для того, чтобы сон прошел». (Садовни­ ков — «Оттавы о Пушкине», «‘Ист. Ве- cnUiS» за 1883 г. кн. 12, стр. 534). О работе Пушкина над языком сказок можно составить некоторое понятие на ос­ новании материалов и наблюдений А. Ах­ матовой, автора интересной статья «Пос­ ледняя сказка Пушкина» («Звезда», 1933, кп. 1). Ахматова произвела сличение чер­ новика и белого автографа «Сказки о зо­ лотом петушке». Сличение, между прочим, показало, что Пушкин намеренно выдвигал и подчеркивал элементы народной лексики в языке сказки. Например: В черновике : ...Царь к окошку. Что ж на спице? ...Что же, меж высоких гор... ...Ты, мудрец, с ума сошел! ...Вспыхнул царь. Так нет же, нет! В о к о нч а тельной редакции: ...Царь к окошку, — ан на спице... ...И промеж высоких гор... ...Или ты с ума рехнулся? ...Плюнул царь: Так лих же нет... Это делается с целью стилизации язы­ ка сказки «О золотом петушке». Прибли­ зительно так же дело обстоит и в других сказках. «Народность языка этих произ­ ведений Пушкина хорошо ощутима, — впрочем, не в одинаковой степени в раз­ ных сказках. Так, например, стремление «онароднйть» язык сильно чувствуется в начале «Сказки о мертвой царевне». Царь с царицею простился, В путь-дорогу снарядился, И царица у окна Села ждать его одна. Ждет-пождет с утра до ночи, Смотрит в поле, инда очи Разболелись, глядючи С белой зори до ночи... Но в других случаях оно не так замет­ но. В сказке «О рыбаке и рьгбке» собст­ венно народных слов и выражений почти не встречается, за исключением одного- двух, вроде какого-нибудь «пуще» в зна­ чении «больше». И как умело Пуллена использовал это «пуще». Только путем многократного повторения этого слова он добивается усиления «народного» колорита сказки: ...Еще пуще' старуха бранится.... ...Осердилась пуще старуха... ...Еще пуще старуха вздурилась. Таким образом, сравнительно со сказ­ ками Жуковского, пушкинские сказки от­ личаются заметным, нарочито подчеркну­ тым народным колоритом, в первую оче­ редь отражающимся в языке этих произ-