Сибирские огни, 1936, № 6

114 шяшшшвшшmmшяяшшяmшmшяяяшшшшшmшшяяuюamma£f л. к о п т е л о в за все лето падало два маленьких дожди­ ка. А теперь у нас, — Васильев повышает голос и вскидывает годгазу, — тридцать центнеров с га — это средний урожай. Недаром нашу степь называют второй Ук­ раиной! И климат у нас изменился, — осадков стало выпадать больше. — Вода оживила степь? — Да еще как оживила! Думаю, что даже рис поселится в наших краях. Опы­ ты ведутся. И весьма удачно! Пристань. К смоленому дебаркадеру при­ жимается сизобокий глиссер. Мы входим в каюту. В окне появляется румяное, со следами машинного масла на щеках лицо женщины. Из-под изящной темно-голубой шапочки выбиваются пряди светлорусых волос. Смелые серьге глаза, широкие пу­ шистые -брови я как будто припухшая нижняя губа мне кажутся знакомыми. — Можно отчаливать? — спрашивает она. Агроном кивает головой. Лицо женщины исчезает. Я бегу за ней. — Мария! Она оглядывается и узнает меня. По щекам ее кругами плывет улыбка. Мы по­ жимаем друг другу руки. — Глиссером управляете? Хороша лод­ ка?! Лучше той, на которой вы ездили иа остров Лежал за пресной водой? Помните? — Мы оба с мужем на глиссерах рабо­ таем, — говорит она, подталкивает волосы под шатгочку, а потом проводит рукой по лицу, 'стирая улыбку. — А я иа охоту. К вашему папаше. На остров. — На остров? На Емелькину гривку?— переспрашивает она и хохочет. — Вся гривка потонула. В нашей хате сейчас са­ заны живут. А на месте острова — ка­ мыши. — Значит, птицы много? — Веслом бить можно! Она улыбается мне и скрывается в ка­ бинку. Я возвращаюсь в другу. Мы смотрим на берега канала. По обе стороны стоят мо­ лодые деревья. Еще лет пять— и тут под­ нимутся тенистые аллеи. За деревьями ле­ жат необозримые поля. К полям от глав­ ного канала уходят отводки. Теперь они заперты. Вся вода вдет но магистральному каналу в Чавдваию озера. Она несет им бессмертие. В полях лежат села. Дома ок­ ружены садами. Деревья роняют последние золотистые и багровые листья. Я не узнаю степи. Я вижу лицо нашей родины. Родина! Она стоит утесом, о кото­ рый разбиваются злые волны. На вершину этого утеса устремлены миллионы взоров. ...В туманное утро враг напал на гра­ ницы родины. Украинские и белорусские трактористы повели к границе танки. По­ мчались донские и туркменские конники. Ленинградские, московские, сибирские пи­ лоты садились за штурвалы. Воронежские, тбилисские, курские, омские, ташкентские парашютисты с ручными пулеметами бежа­ ли к кабинкам 'самолетов. В небе больши­ ми косяками летели грозные птицы, со­ зданные человеком. Над чужой землей не- ■бо на несколько минут превратилось в цве­ тущий луг. На полях ветер трепал пара­ шюты. Грозно тараторили пулеметы. От ги­ гантских роз па чужую землю падал крас­ ный дождь, чтобы эти поля стали своими дня всех. Новые стаи самолетов принесли танки и бронированные грузовики и опу­ стили их там, где стреляли парашютисты. Через несколько часов после первой воен­ ной ©спышки бои начались в тылу против­ ника. В боях рушились границы. Солдаты повертывали ружья не в ту сторону, куда приказывали генералы. Вскоре учебники географии стали не­ пригодными. На крышах городов маляры писали новые названия, чтобы самолеты соседних советских республик имели вер­ ные ориентиры... Мир шел по первому сто­ летию новой эры, праздновал юность... Друг бесшумно подходит ко мне. — О чем задумался, детина? — громка спрашивает оп. Я вздрагиваю от неожиданности. — Испугался? А еще охотник!— смеет­ ся агроном и меняет тон разговора. — Ну, мы доехали. Вон пристань нашего совхоза. 4 Быстроходный катер держит курс на дальние промыслы. В эту осень особенно хорошо ловится сазан. Его не. успевают вывозить с рыбацких пунктов. Мы садимся в лодки, отвязываем чалки, на прощанье машем руками мотористам и плывем по омоложенному озеру, которому воды алтайских ледников принесли бес­ смертие. Где-то там, за камышами, дол­ жен быгь небольшой островок. В воздухе плывет серебристая паутина, цепляется за борт, за мою шапку, за ли­ цо. Вскоре она протягивается от моей го­ ловы к носу лодки, словно веревка неви­ димого паруса.