Сибирские огни, 1936, № 5

78 1!1!1111Ш11!11111111111!111111111Ш!1!1111111111!11Ш11!11!1!1Ш11111111!11111!111111111!11Ш111!111!1|1|1|!1!11Ш11!1!Ш11!11 . Н. ЕМ ЕЛ ЬЯНО В А еле держался Сергей — знакомый парень из соседнего села. Хоть и хрустел снег, прихваченный к вечеру морозом, лошадь проваливалась глубоко то одной ногой, то двумя сразу. Парень свалился во дворе, оставил лошадь, не привязав. Бота у нее так и ходили. — Скорее собирайтесь, уходите. Идут комиссара бить, — крикнул он. — Мур- зииские пошли бить нашего, а наши — вашего, чтобы уж без жалости. Он выбежал, взобрался на лошадь и по­ гнал ее но другой дороге в ветлам, что извилистой чередой указывали путь реви. Маша кинулась <к комиссару.. Он ничего не слъгшал: так опал. — Посмотрим, куца уйти, — оказал он спокойно, — так говоришь: «наши ваше­ го».— Он улыбнулся и посмотрел в дам»: белоать было поздно— валил народ. Маше показалось, что ладей было много и все большие и бесформенные. — Бегите к реке, немедленно. — Он толкнул Машу к двери. — А я затрусь, будто меня и иет! — И он зашатал в свою комнату, доставая револьвер. Маша и Таня уже кинулись было к выходу. «Пропадет», — подумала Ма­ ша, — «Кто же поверит так? Будут искать». — Она взяьта Таню за руку. — 'Садись за стол и пиши. Ничего нам не сделают. Таия пошла, как во сне. Рабочий стол Маши стоял против вход­ ной двери, рядом с ним была дверь и ко­ миссару. Только успела она придвинуть ж себе бумагу, bio двор забежали двое и од­ новременно «на услышала, как ■комиссар шарит no той стороне двери, ища ключ запереться. А ключ-то на этой стороне. Маша привстала, налегла на стол, дотяну­ лась и повернула ключ. Успела сесть спо­ койно, .только с 'болью колотилось сердце. Ключ зажала в левой руке. В дверь, распахнутую на обеполовинки, вваливался народ. Маша не запомнила ни одного лица, не видела, чем вооружены. Все плыло. Мелькало что-то стальное. II еще — глава, суровые и 'беспощадные у первого, рыжебородого, и его грузная, ко­ роткая рука. За шгАт, 'сквозь распахнутую дверь, виднелись точеные столбики крыль­ ца, корявые сучья деревьев и яркий ма­ линовый закат. Такой бывает к ветру и погоде. —•'Комиссар да? — Маше показалось, что крикнули все вместе. — На лесозаготовки уехал, — оказала Маша 'Спокойно, удивляясь сама, как .это ловко пришло ей в голошу: с лесозагото­ вок люди как-раз возвращались. Несколько человек разбежалось по открытым Комна­ там. — В этой что у вас? — дернул Ко­ миссарову дверь рыжебородый. —•Не знаем. Шкафы какие-то состав­ лены. Всегда заперта. Комиссар говорил,— Маша почувствовала, как правдоподобно она сказана это, — надо в школу от­ дать. — Дом, где помещался райпродком, принадлежал крупному мурзинскому ку­ лаку. — А вы чего тут пишете? * — Что велят, то и пишем. \ Равнодушный, одутловатый мужик лени­ во навалился на Комиссарову дверь и под­ пер ее плечом: «Ломать, что ли?» — | Дьявола ломать! — заревел рыже­ бородый. — Бумаги не видал? Надо у ле­ са встречать! * * * 4I В открытую дверь тянуло холодом. На голых ветвях деревьев -виднелись грачи­ ные гнезда. Закат потемнел и пересекся золотой чертой. К реке валила толпа лю­ дей, и гомон -их затихал. — Маша,— тихонько сказала Таня,— а если бы сломали, и что бы нам было? Маша раскрыла ладонь. Ключ врезался та®, что на ладони остался глубокий след. Маша как бы возвращалась из сна. Кажет­ ся, увидел бы кто из них ключ: «А — сказал бы, — таю вот он, ключ! Отдай!» * Умерла—не отдала бы. — Откройте, товарищи, — комиссар легоныюо стукнул в дверь. Маша торопливо открыла. — Спасибо, товарищ, — комиссар крепко погасал Машину руку, посмотрел на нее и добайлл: — Да чего же теперь пу­ гаться, дочка? Утри слезы-то. То, о чем рассказывал комиссар на пер­ вых политзанятиях, было во много раз ин­ тересней, чем все •узнанное за три года в гимназии. Оно прямо приводило к жизни и говорило: «шотри». Так Маша стала ком­ сомолкой, а позже и учительницей. В тысяча девятьсот 'двадцать первом го­ ду Маша болела тифом. Отец приходил ее навещать в 'больницу, поил жиденьким тыквенным чайком. Был он очень с ш , еле ходил. Когда Маша выписалась, отца уже не было: он умер от голода. Маша поплакала о нем: был Он тихий, хороший