Сибирские огни, 1936, № 5

И Емельянова своя жизнь 1 МАША В пятнадцатом году почтальона Маркее- ва иозвааи защищать отечество. Послед­ ний вечер он долго м е л у стола, покры­ того зеленой клеенкой. Маленький медаый самоварчик с помятыми боками давно остыл, п из жрааа капала вода на темный овальный поднос. Мать, низко наклонясь к столу, выдергивала иглу с толстой нит­ кой из старого темного драпа, — переши­ вала Маше пальто. Дети опали. Ода только Маша сидела за юнннввой и, стара­ ясь запомнить наизусть, чйтада вслух хо­ рошие стихи про осень. Отец слушал про то, как: «жнивье колкое щетинится, а там Уж 'бзимь новая блеснула изум. рудом, И курится овин, и долго по утрам Седой туман лежит над синим прудом»... Слова шли 'сложены так просто, как будто никакого труда для этого не потре­ бовалось. Но Маркеев знал, что склады­ вать стихц трудно. В молодости он любил петь. и сколько раз пробовал сложить свою песню, но песни ие получалось. Почтальон думал, что осень в сти­ хах — это одно, а настоящая, там, за окном, — другое, хотя в садах, за забо­ рами т и х й х улиц, также висели красные кисти рябин и желтыми ветвями взмахи­ вали березы. Он чувствовал, что тому, кто писал эти стихи, было спокойно и вольно на душе, а у почтальона Маркеева на душе была забота. Он шел рядовым на войну', оставляя дома шестеро детей, и это ему, тихому человеку t обвислыми усами з подорванным здоровьем, придется шагать, стрелять, убивать... — Маша, — оказал он, — хорошо: ты читаешь. Ей-богу, хорошо. Вот как двух­ классное кончишь, в гимназию бы я те­ бя отдал. Была бы как начальница, пра­ во. Начальница Лукоявовюкой гимназии все­ гда ходила с лорнетом и чрезвычайно важно, чуть подобрав рукой длинное платье, спускалась по лестнице, покрытой ковровой дорожкой. Почтальон считал ее первой женщиной в городе. — Она ученая женщина, не купчиха, не барыня, за то я ее уважаю, — говорил он. • — Почтальон! — тянула начальница, расписываясь в книжке для заказной кор­ респонденции и произнося слова в нос.— Опять вы пришли с парадного, с грязны­ ми ногами. — Ты, Маша, запомни. — Маша под­ няла голову и посмотрела иа отца. — За­ помни: пока хоть йодный кусок хлеба есть —•учись. Неученый человек — вот, как я — и слышит, и видит, а понятия нет. Вечером прлшли Иван-дворник и кара­ ульщик оосед, нелюдимый, невидимый ни­ кому человек. Днем он спал, а ночью хо­ дил то городу с колотушкой. Просыпаясь ночью, Маша слышала, как он стучал несколько раз, потом 'затихал й опять стучал. Похоже было, что «бекетчик», как называла его мать, пройдет несколько раз, посмотрит вдоль улицы, заглянет во дворы и простучит: «Тут вое в порядке». II Маша засыпала «покойно под охраной старого пикетчика. Маша запомнила этот вечер крепко. Отец, чуть захмелев, пел про калинушку: «...Ой да не шуска-ай листы Во сине-е то море...» Пикетчик, тяжелый и т-емный, осторож­ но 'брал 'старинный стаканчик с цветоч­ ками, словно боясь его раздавить. Выпив, он говорил: