Сибирские огни, 1936, № 5

падал лишь слабый колеблющийся свет с перрона — от .качающегося под ветром фонаря. Лобастый отыскал в полумраке свобод­ ную нижнюю полку и положил на» нее че­ модан. Какая-то женщина спиной к глму возилась на полу, «тараясь задвинуть под лайку длинный деревянный ящик. Огоя на одном колене, она толкала ящик обеими рутами и устало, шумно дышала, а ящик дальше не двигался. Женщина, припадая на оба гаолена, наклюкалась к самому полу и заглядывала сбоку поя лавку, пытаясь разглядеть, что там мешает... — Разрешите, я ваш помогу, — пред­ ложил Иван Федорович^ нагибаясь в ящи­ ку. Женщина поднялась, отряхнула пыль с юбки и повернулась к нему: — Вы очень любезны, товарищ Лоба­ стый. I 1 Перед ним стояла Маршева. От неожи­ данности он не знал, что ответить... и как поздороваться... Ее тон показался ему на­ смешливым. Но она радушно протянула руну: — Нмклк, не ожидала, что встретимся... в одном вагоне... Вы в совхоз? — Да. Хотел было пароходом, но... Позвольте-ка, я его втисну. — Осенью на пароходе тосва. И чер­ товский, должно быть, холод! Он присел на корточки и .чтобы задви­ нуть ящик подальше, повернул его на дру­ гой бок. Япри; задвинулся. —■Спасибо, — «казала Маршева. — ' А я в Москву. В этом ящике чертежа1, планы, снимки. Словом, весь будущий парк. В вагон, запыхавшись, быстро вошла двое военных и, смеясь, добродушно пору­ гиваясь, заняли верхние полня- Вагон толкнуло, зажглось электричество и поезд тронулся. Маршева сняла пальто и белую вязаную шапочку. Пригладила растрепавшиеся во­ лосы и мельком взглянула в зеркало сум- кн. Похудевшее лицо ее розовело, новый светлоголубой джемпер поблескивал шелко­ выми нитями. Она развязала ремни порт­ пледа и делала себе постель. Нечто наив­ ное, девичье было в ее маленькой белой * подушке с кружевцами и легком байковом одеяле с голубыми цветами по светлосеро­ му полю. Прежде, чем положить подушку, она достала из чемодана тряпку п тща­ тельно вытерла крутом пыль. Лобастый тоже вынул из чемодана свою подушку. Какая она оказалась грязная! С и б . огни № 5. 1936- 5. Он смущенно прикрыл ее поскорее газе­ той, а пропыленное засаленое шое. одеяло так я не решился развернуть. Военные за­ брались наверх и продолжали хохотать... «О чем асе говорить с ней?» — спра­ шивал себя Иван Федорович. — «И как: на ты? на вы?» Избегая и «ты» и «вы», он рассказал ей об уборочной кампании, о сотне тысяч на культурно-бытовые нужды, о генераль­ ной перепланировке совхоза и наметанном строительстве. А про себя усмехнулся: «точно начальству доклад делаю». Но Маршева слушала внимательно, задавала много вопросов. И, хотя она обращалась к нему на «вы», он не почувствовал в ней ни малейшей натянутость, холодка ила недоброжелательности. Она держала себя так, как полгода назад, когда они только- что начинали сближаться- И Лобастый не­ доумевал: где же ревность, озлобленность, тоска... Он боялся встреч с нею, — ему казалось, что неизбежны колкости, грубые слова, может быть слезы. А сейчас не бы­ ло ничего похожего па это. Прошел контроль, проверил билеты. Поезд подходил к большой стапции. Пас­ сажиры зазвенели чайниками. Маршева то­ же достала чайник и начала надевать паль­ то, 'Но Иван Федорович жестом остановит ее и охотно сам пошел за кипятком. Когда он вернулся, столик сиял белой салфеткой, сливочным маслом и влажным сыром. Маршева подала ему бутерброд. Он отказался. Она настаивала. Она уступила ему свой стакан, а сама пила из блюда,а. Он с’ел бутерброд — с огромным удоволь­ ствием. Хотел попросить еще и постеснял­ ся. Они перебрасывались незначительными фразами, болтали о пустяках, а время уже приближалось к полуночи. — Что ж, пора спать, — сказала Ете­ на Васильевна — Я могу спать хоть до завтрашнего вечера, а вам рано утром слезать. Смотрите, не проспите. Она выкурила папироску, прибралась, сняла туфли и легла. Натягивая одеяло, приветливо кивнула и улыбнулась: — Всего хорошего, Иван Федорыч. — Счастливого пути! Он тоже хотел улыбнуться и не мог— остановила мысль, что надо сказать что- то еще, что-то очень важное, в чем он сам еще не отдает себе отчета, не может разобраться. Чтобы затушевать свое сму­ щение и неловкость, он намеренно шумно развернул газету и погрузился в чтение. Свет был слабым, буквы туманились, чи­ тать было трудно. Он вспомнил, что год