Сибирские огни, 1936, № 4

хотите меня понять. Революция рождает новую любовь. — Революция любовью ие занимается. —• Лаша революция занимается всем: и политикой, ии музыкой, и тротуарами. Жизпь перестраивается вся, без остатка, да самых глубин. И любовь тоже. Сегодпя это заметно мало. Сегодня еще встречают­ ся пережитки вчерашнего. Любовь стано­ вится светлой и ясной, ш 'Солнечное ут­ ро. Бее надрыва, без ревности- и унижения, без ненужных и нелепых мук.... — А если она отвергнута... если она безответна? Не каждая же любовь будет взаимной! — Она 'будет мужественна. Она замк­ нется в себе* пока не найдет новой привя­ занности. Человек —• особенно женщи­ на — становится по настоящему горд и не поступится своим достоинством — • да­ же ради любви. Я столько передумала за эти дай и ночи, что вое эти мысли стали мне яспы, к ак на ладони. II мне захоте­ лось поделиться этими мыслями именно с вами. Вы знаете, меня охвати» радость за тех, 'кто будет жить после нас. Они бу­ дут читать Мопассана и Достоевского и будут удивляться: как это люди ухитря­ лись чувство любви — самое светлое, са­ мое здоровое — наполнить 'болыо, ревно­ стью, всяческими обидами и ■убийственной тоской. Неручев хотел что-то сказать, но вме­ сто слов у него вырвался стон. Он опять лежал с закрытыми глазами и слабеющи­ ми пальцами потирал правый висок, где снова нарастала (боль. Татьяна Николаевна присела на кро­ вать: — Простите, милый. Я совсем забыла, что вам необходим полный покой. Я боль­ ше не «кажу ни слова. Может быть, дать воды или сделать холодный компресс? Он отрицательно покачал головой. П опять взял ее руку и положил себе на лоб. И затих. Татьяна Николаевна сидела молча, ста­ ралась не доита-твся, не шевелиться, пока не онемела рука. Тогда она тихонько ее отняла. Дыхание больного было (ровным, спокойным. Он уснул — впервые за- три дня. * f I ** Первые жители молодого города никак не предполагали, что через два-три десятка лет он растянется на 1 2 километров и кладбище разместили поближе. Так удоб­ нее 'было хоронить, а некоторые полага­ ли, что и покойникам приятнее лежать- поближе к живым. Прошел десяток лет — и кладбище од­ ной своей стороной оказалось чуть не в центре. Большое, тенистое, с густой и жирной зеленью — 1 остаток дремучего ле­ са, когда-то окружавшего первые построй­ ки города —■оно сделалось местом празд­ ничных прогулок. В летние дни здесь гуляли влюбленные пары, шумными стайками налетала детво­ ра, молчаливо двигались меж мотал по­ следние одинокие философы с насупленны­ ми бровями. Горсовет отвел для покойников но­ вый участок, за городом; желающим пере­ нести туда прах своих 'близких дали ме­ сячный срок, а старое кладбище было об’- явлено закрытым. По инициативе рабочих горсовет постановил превратить его в парк отдыха и культуры. Старухи и лишенцы, шипя, ворчали («даже мертвым не дают покоя, антихри­ стово племя!»), кое-кто из обывателей ©скрывали могилы родственников, выта­ скивали гроба, кресты, плиты и перевози­ ли на новый участок. Но большинство умерших были уже давно и крепко забы­ ты, пх могилы и подгнившие кресты тлели так же тихо и покорно, как и они сами. .Когда Маршева, вернувшись из совхоза, пришла в обком, на лестнице ее вейело хлопнул по плечу Ваня Румянцев, давно знакомый вихрастый комсомолец: — Здорово, Маршева.! Тебя комаздару- ют к покойничкам. Она недоуменно вскинула брови. Маленький, щуплый и верткий, он на- ходу жевал бутерброд, а сам смеялся. Бы­ ло ему некогда; нрьггая через две сту­ пеньки, он обогнал ее и скрылся. А через несколько минут заведующий кулътпроиом расспрашивал ее о совхозе, о проведенной работе и о намеченном куль­ турно-бытовом походе, потом — морщась от дыма собственной папиросы — сказал: — • Мы вас направляем в парк культу­ ры. Горком Просит энергичного массови­ ка, который умел бы и немножко адми­ нистрировать и инициативу проявить. Ре­ шили остановиться на вас. Не возражаете?