Сибирские огни, 1936, № 4

рить прямо. Тут и ваше 'слово нужно... безотносительно ко всему прочему... Он отдел, «пустив голову, ковыряя б о ­ тинком песок. — Поймите, что я не оправдываюсь, нет. Я просто хочу уяснить себе и вам. Я много эти дни думал. И пришел к вы­ воду, что природа иной (раз... точно изде­ вается над нами. БртЬает в об’ятия друг друга как слепых. А на другой день — будто повязку с глаз снимешь. Совсем не то. чего ждал. Мы с Еленой хороводились неделю. Потом я честно заявил, что не люблю... что это был угар, ошибка. Она не сказала ни 'слова, повернулась и уш­ ла. С тех пор мы встречаемся 'как чу­ жие! А на днях 'сообщила, что беремея- на. Вот тебе и чужие! Садясь на пароход для свиданья с вами, я ■спрашивал себя: мерзавец я или не мерзавец? И желал бы знать ваше мнение. — А как она? назвала она вас... ка­ ким-либо нелестным словом? -— Никаким. Только выразительно по­ качала головой. Думаю всетажи, что она... ну, как бы это сказать... немножко меня любит... ц немножко мучается, только ви­ ду не показывает. Гордая! — Хорошо, если немножко. А если не немножко? — Не знаю. Не 'спрашивайте. Все рав­ но к ней ничего у меня с тех пор не осталось. С той ночи, как мы с вами си­ дели у костра. А хорошая была ночь: тем­ ная-темная... Вы тогда на топчане усну­ ли. В одну минуту. Калачиком. И руку под щеку. Я сидел у стола и смотрел, как вы спите. И захотелось мне взять вас на руки, как ребенка. И чтобы так, у меня на руках, вы и «пали... Голос «го дрогнул. Она прислонилась к его плечу и раздумчиво, словно убеждая и себя и его, сказала: — Иван Федорыч, не будем говорить ни о браке, я н о любви. Ни о| том, поря­ дочно вы поступаете или непорядочно. Ре­ бенок — вот сейчас самое главное. Он ведь не виноват в том, что явился результа­ том вашего... угара, как вы выражаетесь. Мне почему то кажется, что Маршева бу­ дет прекрасной матерью. И вы обязаны сделать все, чтобы она чувствовала себя как можно лучше... ну понимаете?., что­ бы на ребенке не отразился ни ваш уход от нее, ни тем более какой либо матери­ альный недостаток. Я очень прошу вас сохранить к ней возможно лучшие отно­ шения. Если не дружеские — это, ви­ димо, невозможно, — то товарищеские. Обещайте мне это. Она отличный това­ рищ. ^ i — Что-ж, вы, пожалуй, правы. Она . женщина хорошая, ее нельзя не ува­ жать. — Теперь о вас и о себе. Вы] не маль­ чик и должны были понимать, что делае­ те. Ошибка ваша непростительна. Огихия пола — страшная вещь. Но человек обя­ зан бороться то асшсой стихией. Нрооти- те, что я говорю старые истины. Я ценю ваше отношение ко мне. Мы можем быть друзьями, а там... посмотрим... О замуже­ стве я вообще не думаю.. Теперь меня за ­ хватывает другое. ...Они возвращались медленно. Был пер­ вый час ночи. Город наполовину спал. Но десятки домов еще светлели абажурами —• голубыми, розовыми, оранжевыми. Кое- где ш открытых окон ®венел (рояль, пели патефоны, раздавались веселые голоса,, смех. Лия говорила о работе лаборатории, о Толокоиникове, о новых течениях в меди­ цине и биологии. Лобастый внимательно слушал. Он любовался ее знаниями, умом, как другие любуются красивыми глазами, и жадно ловил в ее голосе нотки увлече­ ния, энтузиазма. Она выростала в его глазах еще больше — словно поднима­ лась по высокой лестнице, а оп стоял внизу. Сейчас он уже не решился бьг гру­ бо обнять ее... Прощаясь, он несколько раз поцеловал ее руку — нежно и благодарно. Не хотелось уходить. А деерь уже за­ хлопнулась, электричество в под’езде по­ гасло. ГЛАВА ШЕСТАЯ В комнате Неручева — низкий потолок, одно небольшое окно и серые выцветшие обои с когда-то голубыми цветами. Хозяй­ ка — старушка, молчаливая и сумрачная, приоткроет иногда дверь, 'спросит, не н а- до-ли чего и, шаркая туфлями, уходит. Единственное богатство Неручева *—- полка с книгами. Если их убрать — ком­ ната -сразу станет нищей и глухонемой. А пока в ней есть книги — • она и мол­ ча разговаривает. Борис Константинович третий день ле­ жит. Стоит ему встать — как все перед глазами становится шатким, комната- ко­