Сибирские огни, 1936, № 4

— Ну, вот, — усмехнулась Лия, — выходит, что вы меня приглашаете рада ■прекрасных глаз... Забавно! ' Старик, неожидан» рассмеялся: — А хота бы и так, уважаемая... Ка юсь, -больше всего на ювете меня трогают Прекрасные человеческие глаза! Ведь это самый благороднейший орган тела! И так же неожиданно стал, 'Серьезным, 'словно взошел на кафедру: — 1 Если вы, коллега, вдумчиво изуча ли анатомию и физиологию, вы должны знать, что глаза есть по существу не что иное, как выдвинутая на поверхность те ла часть головного мозга. Ведь глаз раз вивается из тех же тканей зародыша, из которых развивается) и мозг. Ясно? А к этому кто-то еще прибавил, что глаза есть зеркало души. Посему, больше со мной не спорьте, уважаемая... и вообще нечего нам с вами спорить и препирать ся. Пожалуйте завтра -утречком на рабо ту-с. Я вам даже и столик, освюбодил-с. Он легонько дотронулся до ее руки, словно ставя точку. — Я очень признательна., Василии Ва- сильич, — улыбайсь, сказала Лия, — боюсь, что вы меня насчет глаз и проче го... переоценили... Ведь без вашей помо щи я здесь шага не смогу сделать. Вы понимаете, я же от лабораторной работы отвыкла и кое-что успела, позабыть. От кровенно говоря, иной раз придется, пожа луй, заглядывать в учебники... в органи ческую химию, например. — Это ничего. Ото не страшно. У нас справочники всегда на столе. — Не страшно-то не страшно, да вее-ж таки... неудобн» как-то. Может быть, мы с вами условимся так: вы мне дадите хоть недельку на подготовку. ■—■Если считаете это необходимым — пожалуйста. Моя библиотека к вашим ус лугам. —< Благодарю вас. Я попрошу отобрать мне все то, что соприкасается с темати кой лаборатории и постараюсь за неделю осилить. , — С превеликим удовольствием, хоть сейчас, хоть сию минуту, :— засуетился Толококшгков, поспешно открывая книж ный шкаф. — Вот вам книжка профес сора Шлезингера... автореферат доктора Кольвица... вы немецким владеете? Пре красно! А английским? Книги и брошюры сыпались из его рук дождем. Лия опешила. А он подбрасывал все новые и указывал то на одну, то на другую. — Обратите внимание на этот труд. В конце книги я подчеркнул карандашом не сколько мест. А здесь — это интересный японский физиолог —• превосходно дана техника рсщепления нервной ткани... Это к нам непосредственно не относится, но когда расширим лабораторию — включим и эту тему, предложим ее Петровскому... Лия не успевала принимать книги. Она внезапно почувствовала себя подавленной, отсталой. Она годами возилась с рахитом, коклюшем, корью, летними поносами, а научная мысль уходила в это время впе ред и вперед, разветвлялась как пышное дерево, давала все новые плоды и побе ги. Нет, тут надо не неделю, а месяцы... Толоконников, наконец, кончил. Он взглянул на беспорядочную горку книг на столе, на растерянное, почти изнемогаю щее лицо Лии и расхохотался: — • Ага! испугались? Ничего, ничего, осилите... Понемножечку, по столовой лож ке три раза в день... Хе-хе-хе... II дни и вечера Лия сидела за книгами с карандашом в руках, как давно в юно сти, когда готовилась к экзаменам. Со ставляла конспекты, производила выписки. Старалась ничего не 'Слышать, не смотреть в окно, за которым солнечно плавились прелестные голубые дни молодого лета. Иногда в комнату входила Гвоздева. Тормошила за плечи, прижималась щекой к щеке и звала н а воздух: — Вечер-то какой... ты только посмо три!.. С улицы уходить не хочется. Прой демся хоть по набережной... Лия была неумолима.. Как весна, как теплый и зовущий ветер — ее охватило другое: светлый жар пытливой творче ской мысли, нашедшей новый, широкий и верный путь. Люди 'болели и умирали, как и раньше, как это было всегда. Смерть оставалась неумолима и делала свое дело сурово и просто. А в больницах, лабораториях, на учных кабинетах также сурово и просто вставала на защиту человечества извечная искательница мысль. Врачи и профессора, ассистенты и лаборанты внимательно скло нялись над больными людьми и подопыт ными животными, над микроскопами и пробирками, и каждый день кончался по бедой, то большой, то маленькой, но неиз менно «едущей вперед. Эта работа шла од-