Сибирские огни, 1936, № 4

что уже начинается... значит, примерно, ча­ са -через два. буду биться головой о стену... — Не надо «б этом думать, Борис Кон­ стантинович, — веско заметил Гвоздев.— Может припадав ®о®се и не будет, а вы уже подготовляете для него почву, фикси­ руете на нем свое внимание до степени самовнушения. — 1 И рад бы не думать, да... Впрочем, вы нравы, Сергей Петрович, — словно вслух раздумывал, продолжал покачивать­ ся Неручев. — (Вы оба правы. Но прав и я . Василий Васильевич «пел туг гимн на­ шим дням. Я это понимаю. Подписываюсь обеими руками под каждым его словом. У вас, медиков, есть удачный термин: тонус. Так вот, что меня еще поддерживает — это общий тонус нашей жизни. Ее напря­ женность, приподнятость, энтузиазм. А продолжайся -старая дореволюционная жизнь — вялая, приниженная, нудная — я бы давно пропал. В том-то и драма, друзья мои, что жизнь стремительно идет вверх, а ^ вниз, она расцветает, а я увя­ даю. Страшно хочется жить, работать, а... молекулы сдвинулись... Сегодня у нал в О б м а н е , на заседании транспортной ко­ миссии умер экономист Кузьмин. Кончил доклад, потянулся к графину за водой, как-то странно дернулся и «валился в кресло. Дают ему воды, а он уже мертв. Нп сердца, ни пульса. Добросовестный ста­ рый специалист. Работал, за троих. А смерть хорошая, легкая! Я даже позавидо­ вал. Тут уж не молекулы сдвинулись, а мотор к чертям разорвался. По крайней ме­ ре «разу. Ну, да не стоит об этом распро­ страняться, скучная материя. Он встал и, заложив руки за спину, за­ шагал по комнате. Наступило молчание и слышно было, как. поскрипывают ботинки Неручева. Вернулась Татьяна Николаевна. Ры­ женькая Феня несла за нею на подносе большой электрический чайник, вазу с зеленоватым вареньем и кусок свежего влажного сыра. Гвоздев достад из буфета бутылку Цинандали. 'Взглянув на Неручева, хозяйка мгно­ венно поняла тяжеловесность длительной паузы, — эти. минуты неудобного молча­ ния (повторялись за последнее время не­ редко. По комнате ходил живой и как будто здоровый человек, а другие словно сидели у постели опасно больного. В сущ­ ности серьезность положения Неручева со- звазалп в:е, а средств к облегчению поч­ ти не видели. Утешающие слова, при всей их теплоте, отдавали фальшиво, и остава­ лось одно из двух: молчать или переходить на другие темы. Или еще — отвлекаться посторонними вещами, звуками. Потому-то, войдя в комнату, Татьяна Николаевна ста­ ла напевать вальс из «Фауста». Потому же приятно было слушать и вальс, и то,как Феня весело звенит посу­ дой, вилками и ложечками, как бурлит й попыхивает паром раскаленный чайник, а с улицы в форточку четко цокают копыта, грохочут автобусы, доносится крепко-ско­ лоченная красноармейская песня. — • Кажется, все готово. Прошу, доро­ гие гости, — широким жестом пригласи­ ла хозяйка к столу. — Василий Васильич, весь ваш -излюбленный ассортимент подан. Борис Константиныч, я желаю выпить с вами рюмку Цинандали. — Золотко мое! — шумно придвинулся к хозяйке Толоконников. — Кроме вас, лаборатории и Цинандали мне ничего на свете не надо. Впрочем, виноват: еще сыр и варенье... —• Ай-ай-ай,—покачала головой Татья­ на Николаевна, — неужели ваш горизонт так ограничен! Всего пять об’ектов и из них три гастрономических. Ха^ха... А все- таки из этих пяти об’ектов какой же для вас дороже? Надеюсь, я? — Увьис! — Толоконников 'беспомощно (развел руками. — Не я? — Вы, дорогая, все-таки женщина, хоть и очаровательная... Я вас люблю, но лабораторию еще больше. Без ©ас я , по­ жалуй, целый месяц могу прожить, а без нее двух недель не выдержу, повешусь, честное слово! — Ну, к лаборатории я не ревную. Вот,, если туда перейдет Лия, пожалуй, стану ревновать. — А она перейдет! Я ее перетащу во!что бы то нп стало! Она такая, какую мне надо. — Ого! — рассмеялась Татьяна Нико­ лаевна. — Это уже становится опасным. Гвоздев разливал ,вино. В тонком стекле рюмок на белой скатерти, под ярким оранжево-солнечным абажуром, Цинандали светилось янтарным огнем; лучшие соки земли, жизни, играли в яем, источали сла­ достный аромат. Неручев принял напол­ ненную рюмку и, благодарно кивнув, под­ нял вино к свету, любовался. —• За широкие горизонты, — чокалась хозяйка. ' I