Сибирские огни, 1936, № 4

ВЕЛИКАЯ ХАРТИЯ НАРОДОВ О проекте новой конституции СССР Свобода ! Как много р а з воспета она в произведениях мировой литературы. Шиллер, Байрон, Беранже , Пушкин и Лермонтов—десятки величайших х у д о ж ­ ников слова всех времен и народов при­ зывали человечество к б о р ь б е з а св о б о ­ ду . Горячо и волнующе звучали эти призывы только д о т е х пор, пока речь шла о б абстрактном лозунге , о некоем великом благе, именуемом свободой , благе, к которому следует стремиться, но которого пока еще в природе не бы ­ ло. Когда ж е писатели пытались от пре ­ красной абстракции перейти к конкрет­ ному показу свободы и свободн о го ч е ­ ловека — обнаруживалось полное б е сси ­ лие писателя изобразить реальную св о ­ б о д у и реального св ободн о го человека. Карл Моор , Алеко , 'Мцыри — наиболее, пожалуй , яркие обра зцы эт и х попыток показать св о б о дн о г о человека и св о б о д ­ ную жизнь . Что ж е в конечном счете сказали ве ­ ликие художники слова этими о бр а за ­ ми? К какому выводу приходили они сами и приводили своих читателей? К пессимистическому заключению, что ово- бода , да еще при этом весьма относи ­ тельная и непрочная, мыслима' только вне организованного челове^Лкбго о б ­ щества. «Свободны» бродячем цыганском таборе , говорящие про себя: «мы дики, нет у нас законов», некото ­ ро е время, «презрев оковы просвещенья, Алеко волен как они». Но — «всюду ■страсти роковые, и от с у д е б защиты нет» — и д аж е эта призрачная свобода оказывается нереальной . Вне общества, в разбойничьей шайке, ищет свободы шиллеровокий Карл Моор — и т ож е в конечном счете не находит ее, ибо даж е в разбойничьей шайке лю ди оказываются не свободными . Наиболее счастливым в поисках свободы оказывается лермон­ товский Мцыри, гордый одиночка, сов ­ сем ушедший от людей для того , чтобы быть свободным хотя бы три дня, к о ­ торые с тоят ему жизни. Но если беоплОдны были попытки ве ­ ликих писателей показать с в о б о д у и сво­ б о дн о г о человека, то тем мощнее была сила их протеста против общества, зако ­ ном которого было рабство, тем громче звали их творения к ра зруш ению этого общества . В этом — великое револю ­ ционное значение классической литера ­ т у р у , п с р ою д аж е тогда , когда сам ав­ тор совсем не хотел быть революцион ­ ным. Пример Гоголя в этом отношении о соб еино показателен . Великие писатели всего мира не мог ­ ли найти на земле св ободн о го уголка, не могли найти св ободн о го и счастливого человека (если не считать одн о го леген ­ дарного счастливчика, который был « св о б о д ен » д аж е от рубашки). Античная культура в своих поисках св ободн о го и счастливого человека обнаружила Д и о ­ гена в бочке, и этот Диоген днем с огнем разыскивал «человека», да так и не нашел. Поэт-мыслитель Пушкин не только констатировал бесплодность мечты о с в о б о д е в рамках [современного ему о б ­ щества. Он, хотя и не достаточно отче ­ тливо, но для своей эпохи х ор ош о пони ­ мал социальные причины этой б е сп л о д ­ ности. В статье «Путешествие из Моск­ вы в Петербург» имеется весьма инте ­ ресный разговор автора с каким-то (яв­ но вымышленным) англичанином. Автор обращается к англичанину с вопросом : «Что мож ет быть несчастнее русского крестьянина», после чего сл еду ет такой диалог : Англичанин. Английский крестьянин. Я. Как? Свободный англичанин, по вашему мнению, несчастнее ру сского р а ­ ба? Он. Что такое св о б о да ? Я. С в обода есть во зможность по сту ­ пать по своей воле. Он. Следственно , свободы нет нигде,— ибо в е зд е есть или законы или естест ­ венные препятствия. Я. Так, но разница покоряться пр ед ­ писанным нами самими 'законам или п о ­ виноваться чужой воле. Он. Ваша правда. Н о разве народ ан­ глийский участвует в законодательстве? разве власть не в руках малого числа?