Сибирские огни, 1936, № 2

Она перебрала в памяти всех женщин ж девушек, какие могли бы понравиться Селифону, и, к ужасу своему, убедилась, что каждая из них могла быть его любов­ ницей: «От Фроськи к кому угодно мог пойти... А теперь не скоро отвяжется...». За длинный вечер столько ужасных картин пронеслось в ее воображении, чув­ ство любви к нему так переплелось с не­ навистью и гадливостью, что когда при­ шел Селифон, она не могла удержать выр­ вавшегося истерического вскрика: — Не подходи! — Не подходи! — еще громче закри­ чала опа, когда он попытался оторвать от нодушки залитое слезами ее лицо. Растерявшийся Селифон сел на кровать и долго гладил мягкие ее волосы, вздра­ гивающие плечи и говорил ей что-то лас­ ковое, а она, не вникая в смысл его слов, ■слушала сердцем и из-под полуоткрытой ладони, взглянула на него мокрым, счаст­ ливым взглядом. В этот вечер Селифон узнал, что насто­ ящая ревность усиливает чувство любви. ★ По новому договору со «Скотоводом» ■совхозные тракторы должны вдвое расши­ рить посевную площадь горно-орловцев, распахать заросшую волчевником и ши­ повником извечную целинную «некось» па смежных с поповской еланью чернозем­ ных увалах. Мякоти, залежи и переломы разделили между двумя бригадами. По поднятому ■«сенью пару в первый же день выезда в ноле должны были пойти две новеньких колхозных сеялки. Зимою, добиваясь увеличения посевно­ го плана вдвое против расширенного в арошлом году, председатель с цифрами •в руках доказывал противникам, что с про­ веденным трактом, с возможностью вывоз­ ки зерна не гужом, как раньше, а на соб­ ственных грузовиках (Адуев уже несколь­ ко раз намекал колхозникам о близящейся возможности выполнить мечту Дмитрия Седова), — земледелие становится рента­ бельнее кедрового промысла. — Лишнее зерно даст возможность расширить молочное скотоводство, создать конеферму и фабрику мяса — свинофер­ му... — Да ведь, Селифон Абакумыч, *рех! Рассуди, кедровый орех осенью из-за уборки хлебов упустим!.. — To-есть, уж это к бабушке не ходи! To-есть, это свиньей лето-летенское в земле ройся... — Чорт ему эдакому и колхозному бо- гачеству рад — весной рук от плужных чипыг отодрать не успеешь, ладоней в ба­ не не отпаришь, вшей не оберешь и, вот тебе, коска травы, а вслед до снегов — пашпя, — кричали, перебивая одни дру­ гого, близнецы Свищевы. На сторону председателя встал актив п все десять семей-новоселов. — Пахаря мы злые до земли, родимые в борозде, — сказал высокий сивоусый старик — Гнилокость. ★ Адуев наствял на строительстве двух бригадных полевых станов. Полгода мужик на поле в пашенных избушках блох довольствует, под телегою гнется, по неделям не умывается. Полови­ на каждый день в деревню ночевать ездит, по два часа рабочего времени теряет, не­ выходы, прогулы, одним словом, сплош­ ной убыток! Герасим Андреич поддержал Селифона. — To-есть, обеими руками приветст­ вую! Когда я по московским заводам ез­ дил, те уже столовые в цехах! И присутствующие на собрании поняли, что сопротивление теперь бесполезно, раз к председателю с такой горячностью при­ соединился «сам делегат». Ответственность за строительство поле­ вых станов председатель взял на себя. Накануне выезда пахарей столяры вста­ вили в полевых станах рамы и прибили ручки к дверям. Адуев с утра и до вечера, вместе с столярами и плотниками, подст­ ругивал, подгонял, расставляя столы в столовой, деревянные топчаны в женских и мужских спальнях, ввинчивал крючки в уборных. /' Солнце катастрофически быстро падало за хребет. Предусмотреть все, все сделать, вбить последний гвоздь под полотенце у койки каждого, налить воды в рукомойни­ ки — иначе, казалось Селифону, позор на весь колхоз. Он поспевал и к плотникам, и к землекопам, закапчивающим подваль­ чик для хранения продуктов у полевой кухпи. — Стружки начисто вымести и ожечь! — раси»рядился председатель.