Сибирские огни, 1936, № 2

беспощадных выводов. Народнические настроения помешали Короленко многое увидеть в Сибири и правильно оценить, сделать нужные выводы. «Записные книжки» Короленко — это рабочие тетради, в которые он заносил чрезвычайно разнообразный материал, сырье, здесь он закреплял для памяти наблюдения, встречи, разговоры. Здесь он записывал характерные слова, диало­ ги, формулировки тем и сжатое их из­ ложение, сцены и наиболее значитель­ ные факты, которые он наблюдал, с ко­ торыми встречался, первоначальные на­ броски очерков и рассказов. Но здесь же мы находим законченные отрывки уже сложившихся произведений. Запис­ ные книжки, в частности, знакомят нас с одним из вариантов рассказа В. Г. Ко­ роленко «Сон Макара». Рассказ в том виде, как он печатался, кончается, как известно, примирением Макара с Тайо- ном: «Но старый Тайон сказал ему: — Погоди, барахсан! Ты не на зем­ ле... Здесь и для тебя найдется прав­ да... И Макар дрогнул. На сердце его па. ло сознание, что его жалеют, и оно смягчилось; а так как перед его гла­ зами все стояла его бедная жизнь, от первого дня до последнего, то и ему стало самого себя невыносимо жалко. И он заплакал... И старый Тайон тоже плакал... И пла­ кал старый попик Иван, и молодые божьи работники лили слезы, утирая их широкими белыми рукавами. А весы все колыхались и деревян­ ная чаша подымалась все выше и вы­ ше!» В этой концовке рассказа с предель­ ной ясностью сказалось идейное на­ строение автора, поэта великой любви, понимавшего неизбежность великой не. яависти, но всеми силами души своей стремившегося к великому примир е- н ию. Совсем иначе выглядит вариант из за­ писной книжки. В описании, например, гнева Макара мы читаем здесь такие строки: «Тогда во мраке сердце его пе­ реполнилось слепою яростью, и он стал засучивать рукава, готовясь вступить в драку... Он знал, что при этом ему страшно достанется, но даже в этом на­ ходил какую-то жестокую отраду: если так — пусть же его быот... Пусть бьют его насмерть, потому что и он будет бить... тоже насмерть». После слов, показывающих примирение Макара с добродушным Тайоном и «божьими работниками», которыми Ко­ роленко закончил рассказ, в варианте пи. сатель возвращает Макара к действи­ тельности: «Однако, он плакал так сильно — читаем мы в записной книжке, — что его старуха, стряпавшая у комелька ячменную лепешку, решилась разбу­ дить его... Он открыл глаза и с удивлением ог­ лянулся... Скудные лучи, пробираясь сквозь льдину, чуть-чуть освещали его юрту. Наклонные черные стены скло­ нялись над ним, как стенки гроба, а по лицу текли слезы... Это были уже горькие слезы о том, что он жив, что он не умер действи­ тельно». Рассказ «Сон Макара» датирован 1883 г., а приведенный выше вариант от. носится к 1884 г. Очевидно, Короленко сам чувствовал, что конец рассказа да­ лек от правды жизни и очень близок к «благонамеренной идеалистически-народ- нической лжи», против которой он сам выступал неоднократно. И Короленко искал наиболее правильное художествен­ ное выражение своих реальных пред­ ставлений о Макаре. Как реалист, Ко­ роленко понимал, что положение Мака­ ра — смиренного праведника, нашедше­ го справедливость и примирение — фальшь, ложь, и в новом варианте рас­ сказа дает реалистически правильный, художественно-полноценный конец рас­ сказа. «Сон Макара» часто переиздается, пе­ реводится на языки наших братских на­ циональных областей и республик. Нам кажется, что в новых изданиях этого рассказа нужно обязательно печатать, по крайней мере в примечаниях, вариант «Сна Макара» из записной книжки пи­ сателя. Записную книжку Короленко высоко ценил для своей писательской работы и широко ею пользовался. Он почти ни­ когда не расставался с карманной запис­ ной книжкой, садит ли он в пересыль­ ной тюрьме, идет ли по этапу, едет ли по Лене, живет ли в далекой Якутии. Судя по этим книжкам, Короленко умел прекрасно наблюдать, со слуха записы­ вать и мастерски пользоваться потом этими записями в работе над художе­ ственными произведениями. Записная книжка Короленко— не днев­ ник, в который занесено изо дня в день все виденное и слышанное. Нет, это прежде всего записи характерных черт интересующей писателя действительно­ сти, это отбор характерных выражений и бытовых деталей, которые писатель хочет запомнить, чтобы по ним можно было потом восстановить необходимые для творческой работы обстоятельства и воссоздать образ. В тетрадях можно встретить много очень коротких заме­ ток, некоторые из них состоят букваль­ но из одной фразы, но это меткие, удачные фразы, которые содержат в се­ бе нужное писателю зерно для создаяия образа. На обратном пути из Якутской обла­ сти Короленко записывает, например, следующие отрывочные крылатые фра­ зы: «Остался, собственно, по случаю пи­ саря».