Сибирские огни, 1936, № 2

наконец, читатель встретит в них много художественных штрихов и сценок, под­ меченных Короленко в течение его мно­ голетних скитаний. «Записные книжки» начинаются в 1881 г. с сибирских заметок, которые делал Короленко по пути в ссылку, и кончаются в 1900 г. первоначальными набросками к неоконченной повести о Пугачеве. В настоящей статье мы оста­ новимся на разборе, главным образом, сибирских записных книжек писателя. Содержание этих книжек связано с длительными скитаниями В. Г. Королен­ ко. В 1879 г., как известно, он был аре­ стован и выслан в административном порядке в г. Глазов, Вятской губернии. Из Глазова Короленко ® том же году папал в глухую часть Вятской губер­ нии — Березовские Починки. В феврале 1880 г. он был здесь арестован по лож­ ному доносу за якобы совершенную им попытку к побегу и был предназначен к высылке в Восточную Сибирь. Лож­ ность обвинения Короленко в побеге, однако, выяснилась и он был возвращен из Томска а Европейскую Россию и по­ селен, как административно-ссыльный, в Перми, под надзор полиции. В 1881 г. он подал пермскому губернатору моти­ вированный отказ от принесения верно­ подданнической присяги Александру III, за что был выслан в Якутскую область. Первые записи в книжках относятся к тому времени, когда Короленко ехал в свою дальнюю ссылку — Якутскую об­ ласть. «Здееь-то от Екатеринбурга, — читаем мы в первой записной книжке,— начинается сибирский путь. С последним свисткам локомотива, с последним упор­ ным столбом — конец Европе; отсюда вам придется уже вступить на тракт, с его ухабами и грязью, с его телегами и ямщиками, на эти дороги, где не пе­ ревелись еще лихие молодцы, поджи­ дающие проезжих; где обозники, как в Америке, идут вечно наготове к отраже­ нию внезапных нападений, с ружьями и револьверами». Много тысяч километров проехал пи­ сатель по этому «скорбному тракту». •Он следовал то на лошадях, то на па­ роходе. Он наблюдал жизнь тогдашней каторжной Сибири, Сибири — царской колонии на всех ее широтах, на бере­ гах Иртыша, Оби и Лены, в притракто- вых селах, на таежных станках, в пере­ сыльных тюрьмах и этапах. И впечатле­ ния от всего, что он здесь видел, слы­ шал, перечувствовал, нашли яркое отра­ жение в его записках. «Я только-что проехал по нему (Сибир­ скому пути— С. К.), отхватив эти тысяч­ ные сибирские расстояния, и мне хочет­ ся поделиться с читателями некоторыми впечатлениями. Я взялся за перо и чув­ ствую, как трудно мне оправиться с этой задачей. Что рассказывать, какие нари­ совать картины? Громадность расстоя­ ний, однообразие, пустота и ширь, не- об’ятная, величавая, дикая... Степь, так уж степь, река, так река— море; волны да небо, да низкий, равный, точно сре­ занный берег, поросший мелкой «та­ лой»... Лес — тайга непроходимая... А между тем эта пустота имеет свою фи­ зиономию. Она говорит вам своим язы­ ком, смотрит на вас своим, ей только свойственным взглядом...» (стр. 58). Об остяках. «Тихий, смирный, бессиль­ ный и добродушный народ. Они дают нам за бесценок свою рыбу, а мы при­ возим, на своих пароходах и рассылаем с сургутскими казаками — цивилизацию, хлеб, водку и сифилис» (стр. 67). «Сибирь — это настоящее складочное место российской драмы, и я положи­ тельно советовал бы нашим молодым драматургам проехаться по этому скорбному тракту... Вы найдете здесь целое депо драматических сюжетов» (стр. 69). Здесь же, в записной книжке, мы на­ ходим и запись этих драматических сю­ жетов. Записаны черты тюремной жиз­ ни, которые Короленко наблюдал в Том­ ской тюрьме (по впечатлениям Томской пересыльной тюрьмы им написан цикл очерков «Содержащаяся»). На пути меж­ ду Томском и Красноярском записаны впечатления от встречи с мариинскими бакланщиками, которые занимаются раз­ боем на больших дорогах (эти записи нашли впоследствии отражение в очер­ ке «Убивец»). Набросано несколько гем для художественных произведений. Вот одна из этих тем: «История телеграфно­ го столба. Развитие телефонного искус­ ства дает возможность известному док тору N воспроизвести все звуки, виб­ рировавшие в деревянном придорожном столбе в течение времени, когда он сто­ ял тут. (Взять столб сибирского трак­ та, — можно со временем и другие)». В записных книжках мы находим опи­ сание встречи со опиртоносцам, послу­ жившей Короленко материалом для рас­ сказа «Черкес», в котором В. Г. Коро­ ленко восклицает: «Эти звуки, полные дикого возбуждения, надолго остались у меня в памяти, и впоследствии не раз, когда я со стесненным сердцем смотрел на угрюмые ириленские воды, на этот горизонт, по крутым склонам которых теснятся леса, торчат скалы и туманы выползают из ущелий, — мне всегда кажется, что этот дикий крик хищника носится в воздухе над печаль­ ной и мрачной страной». И в записных книжках писателя мы находим не мало строк о паривших над Сибирью различных хищниках, под вла­ стью которых билась в изнеможении трудная жизнь ямщиков, станичников, якутов, ссыльных. Здесь дано не мало страниц о мрачном прошлом Сибири, о политике царизма в этом «море тоски и уныния». Но, конечно, и в записных книжках чувствуется непоследовательность крити­ ки, сильной в своем протесте и беспо­ мощной, как только дело доходит до