Сибирские огни, 1936, № 2

Привязанный к дереву конь призывно фыркал и гулко бил копытом мерзлую еще на глуби землю. — Поздно. Пора, — поднимаясь, ска­ зала Марина. — Пора! — радостно повторил Сели- фон. Они снова пошли. И она не спрашива­ ла, куда он ведет ее. Она чувствовала сильные его руки и шла, всецело отдав­ шись его воле, счастливая в своем безво­ лии... Всю ночь в окна хлестал спорый весен­ ний дождь с ветром, а на заре подняло, сломало и с гулким шумом пронесло Чер­ новую. Утром ветер стих и выкатившееся из- за обмытых хребтов солнце погнало такой пар из земли, что, казалось, загорелась она в черной своей глуби неугасимым ог­ нем. Курились и жирные солнцепеки, и мокрые, набухшие, беловато-золотистые прошлогодние жнивннки, и заваленки у помолодевших под весенним небом гоб. Селифон вышел па двор. Просыпающа­ яся земля, казалось, сладко и лениво по­ тягивалась, звала к себе, манила теплым, парным своим дыханием, свежим запахом полей. Он обвел глазами далекий горизонт с синей марью тайги, серебряные хребты белков, раскинувшуюся, полную утренних шумов деревню, глубоко втянул опьяня­ ющий воздух, до хруста в суставах потя­ нулся и, не сдержав радости, заливавшей сердце, громко, на весь двор, сказал: — Все у меня есть теперь!.. ★ От утра до утра Марина жила веселой, радостной жизнью. Первые дни ей каза­ лось, что она вернулась из далекого, из­ мучившего ее путешествия в родной дом, где даже самая незначительная вещь ми­ ла и ее хочется приласкать. И, вместе е тем, сразу же она увидела, как в доме этом изменилось все. Незаметно она рас­ сматривала Селифона и чем ближе узна­ вала, тем больше любила его. Порой ей непонятным казалось чудесное превращение робкого долговязого парня — Селифошки, жившего с дедом Агафоном, в атлетически сложенного мужчину, энер­ гичного, решительного с самобытным умом я широким кругозором. «А, может быть, это он мне тольке кажется таким?..» Но опа ревниво про- вледила отношение к нему друзей, колхоз­ ников, работников совхоза и убедилась, чт» и у них он пользуется непререкаемым авторитетом, уважением и любовью. Она с радостью и страхом ждала воз­ вращения Марфы Обуховой, чтобы пока­ зать ей «своего мужа». Всю силу своей дупш, весь запас на­ копленной энергии Марина устремила па него и на все, что окружает его. В первый же день, вернувшись к обеду (раньше он домой появлялся только к но­ чи), Селифон не узнал разгромленной Фроськой квартиры. Большая неуютная кухня, с горшками и ухватами, теперь была отделена легкой складной ширмой. В получившейся сто­ ловой, накрытой белоснежной скатертью, стоял обеденный стол. В передней — во­ нючая деревянная кадушка под умываль­ ником была заменена новым эмальнрован- ным тазом. Слева от умывальника висело мохнатое бледно-розовое полотенце, справа, на полочке, лежала блестящая никкели- роваиная мыльница, зубной порошек и несколько щеток разной величины и фор­ мы. В горнице, вместо огромпой, как колы­ мага, деревянной кровати, стояла желез­ ная, накрытая кремовым тюлевым покры­ валом. Пыльный рабочий стол Селифона, заваленный книгами, чертежами скотных дворов, мвделямп кормушек и рамочных ульев — был прибран. Марину он застал вытянувшейся на подоконнике с полотняной шторой в ле­ вой руке. Правой она вынимала изо рта булавки и прикалывала ими штору к ок­ ну. Откинутая ее голова была повязана голубым шелковым платком, как повязы­ ваются деревенские молодухи. Засученные по-локоть руки от напряжения красны, как у подростка. На шум его шагов Ма­ рина повернула к нему лицо с приподня­ тыми (из-за булавок) губами, что-то хо­ тела сказать ему, но только улыбнулась и смешно мыкнула. Селифоп подбежал к ок­ ну, ловко снял ее с подоконника, как ребенка, и понес. — Булавки!.. Булавки, — выплюнув булавки изо рта, но все еще приподнимая верхнюю губу и сверкая зубами, испуган­ но крикнула она наклонившемуся к пей мужу.