Сибирские огни, 1936, № 1

годы корм скоту валился вшами прямо под ноги. (Навоз никогда не убирался и накапливался большими ярусами в 4 -5 метров толщиною. Сгнивая, он давал т еп ­ ло, — благодаря чему скот мог выносить жестовую сибирскую стужу. В описываемое время Сибирь не имела запасов сена, соломы я других кормов бо­ лее, чем н а одну зиму, а 2 0 -3 0 проц. хо­ зяйств вообще вынуждены были обрекать скот н а голодовку или прикармливать по­ следние два-три месяца (март-апрель) по­ лугнилой соломой да мякиной, находивши­ мися под снегом. Но и такой «прикорм» не всегда был возможен, так как очень часто остатки сена сгорали во время ве­ сенних палов или совершенно сгнивши иод снегом в течение продолжительной зи ­ мы. Солома же, мякина и прочие отходы просто сжигались на месте обмолота. Какой же корм мог найти для себя скот в этих притонах в голодные годы? То, что •было у него под ногами, превратилось в мерзлые ледяные шары, из которых тор­ чали колючие пучки соломы. К ним, к •этим соблазнительным (пучкам, тянулся жадными губами вконец истощенный скот, спотыкался и 'беспомощно падал на обле­ деневшую землю, чтобы никогда уже боль­ ше не встать , не подняться... Зима проходила — приближалась весна. Много надежд возлагала на нее изголодав­ ш аяся , измученная деревня. Разделив общественный запасной хлеб (как этот дележ происходил — я расска­ ж у дальше), захватив с собой весь семен­ ной материал, сбереженный от скудного урожая 1901 года, собранного, кстати ска­ зать, путем выдергивания руками уцелев­ ших колосьев, — деревня выезжала в но­ ле. Выезжая, забирали с собой весь уце­ левший скот, предоставляя ему самому з а ­ ботиться о своем пропитании. Время было раннее, снега в степи лежа- ло еще достаточно. На полях в бороздах кучами валялась уцелевшая от прошлого года саранча и ее гусеницы. Мужики запахивали нерадо­ стное наследство и поговаривали: — 0 , брат, нынче хлебушка на этой полосе не впробор будет. Гяянькось, каким мясом всю зиму земля питалась да и ле­ том еще питаться будет. — Жирная нынче земля! — соглаша­ ясь , отвечали с другой полосы. — Об этом и говорим... От жира бабы в году по трое ребят враз приносят. Но «веселый» разговор велся, понятно, сквозь слезы. Прошло дае-три недели, за ­ зеленели, ожили по молодому поля и сте­ пи— ожила и лежавшая в них саранча. Да к а к ожила! Живого места не осталось в полях... И голод опять наступал на деревню. Нужно было искать защиты. Но где, у ко­ го искать ее темной забитой деревне? ОТЦЫ ДУХОВНЫЕ Духовенство не дремало. Разве можно дремать пастырю, когда овцы 'пришли в смятение! «Пастырь добрый душу свою по­ лагает з а овцы» сказано в евангелии. Я православное духовенство, не ж алея сил, старалось использовать затянувшееся на­ родное бедствие, но... для своих интере­ сов. Поны и кулаки то и дело устраивали крестные ходы с иконами и с обветшалы­ ми хоругвями. Еще в первый год засухи— с начала сева и до полной гибели урожая— они собирали прихожан и большими шум­ ными толпами ходили по пыльным и зной­ ным полям и дорогам. Над черным уми­ рающим пространством уныло неслись ре­ лигиозные песнопения и патриотические гимны. Но глух и непреклонен был бог к их скорбным мольбам о ниспослании дождя ■ даровании урожая. Все также нещадно пекло солнце, и голод, как страшный призрак, подымался над выжженными па­ житями и протягивал к о с тл я в ы й руки к обреченным деревням и селам. Ужас и смерть, страх и ропот — все, что рождал голод в темной и забитой де­ ревенской массе, — все шло «на потре­ бу» черному воронью былой российской действитёльностн,— все служило для ры- полнения его эксплоататорских замыслов. Так возникали из небытия «явленные ико­ ны» , так нежданно-негаданно начинали журчать «святые ключи», так рождалось и творилось само «чудо». Однажды летом переносили икону из с. Нижний Каргат к нам в деревню,— за ­ нятие в те времена весьма обычное. Солнце. Зной. Пыльная дорога. Батюш­ ка заливается высоким тенором, ему вто­ рит мощный бас кабатчика ‘.Ивана Калино- вича и— кто в лес, кто по дрова — виз­ гливо подпевают бабы. Икону несет кабатчик — широкоплечий со смоляной бородой и выкатившимися бычьими глазами. И вдруг — остановка.

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2