Сибирские огни, 1936, № 1

жек. И тихий морозный вечер в знакомой, убранной сверкающим инеем пади, и прямой, позолочен­ ный закатом столб дыма из трубы промысловой избушки, и скрип лыж под ногами остро ощутил Адуев в тесном кругу вернувших­ ся охотников. Глаза Селифона увлажненно бле­ стели. Чаще обычного он улыбал­ ся, весело встряхивал густой исси- ня-черно'й шапкой волос. Вот по­ чему председатель не заметил, что Вениамин Татуров взял со стола бумагу, развернул и сразу же уг- глубился в чтение. По устремленным на Вениамина взглядам, Селифон понял, что Та­ туров читает что-то интересное и повернулся к нему. Глаза Вениа­ мина то смеялись, то вдруг стано­ вились строгими. Через плечо Та­ турова Селифон заглянул на раз­ вернутый лист, доверху исписан­ ный крупным неровным Почерком. После первых же прочитанных строчек с лица Селифона сдунуло мечтательное выражение, навеян­ ное воспоминаниями о тайге, и оно стало строгим, как и у Тату­ рова. |( |й:/ Селифон взял из рук Вениамина лист и встал. — Товарищи! Я не могу не про­ честь вам эт© письмо, потому что его, мне кажется, надо читать не только в нашем колхозе, но и во всех колхозах Советского Союза. Написано оно всем вам известной ударницей животноводства, заве- дывающей МТФ Матреной Пого- нышевой, оказывается тайно от всех ликвидировавшей неграмот­ ность. Вот оно, ее письмо, — Се­ лифон тряхнул листком бумаги и обвел всех гордым взглядом. — Слушайте! С задних скамеек чернушане по­ двинулись к столу. С небывалой энергией пробивались вперед жен­ щины. — Пусти! Чортов медведь! На­ ша, поди, Матрена пишет, — от­ талкивая кряжистого охотника Кузьму, ругалась мирная обычно доярка Акулина Постникова. Селифон выждал пака замолкли. «Дорогие мои члены ВКП(б), правленцы, а также все товарищи женщины, в первую голову, и то­ варищи мужчины, во вторую го­ лову» — начал читать Селифон письмо Матрены. «В первых строках собственно­ ручного моего письма, спасибо вам, как я первая ваша женщина- выдвиженка, то я думала не ио- страмлю я женского классу, а за всех товарище® женщин докажу, как неграмотная, темная баба за колхозным скотом ударно могет ходить. И вот пришла я на ферму и не буду о прошлом говорить, только скажу, что не раз зубы до крови в деснах сжимала, а через што, — письменно поясню. Припрусь утром затемно, еще черти на кулачки не дирывались, и до темной ноченьки кручусь. Коровешки, правда, повеселей будто стали, удои чуть прибави­ ли, а вижу, что большого припе- ну1 нет. Я и так, и эдак, что за штука? Еще пуще налегла. И вот додумалась. Заманила я старшего совхозного зоотехника товарища Каширина и сдалека начала его пытать. Посмотрел он, посмотрел на нашу ферму, на весь наш скот, на меня и сказал страшное слово: «Азия». И еще добавил: «Темная Азия». Обомлела я и стала вту- пик, сердцем чую, что дело плохо, а ничего не пойму. Тогда он начал меня примерами прошибать. «Животноводство,, говорит, вы­ сокое мастерство, а не грязная на­ возная работа, как думают мно­ гие. Вот, говорит, например, есть такая музыка — скрипка, а ты на ней вместо волосяного смычка то­ порищем попробовай играть...» Все равно, что обухом по голо­ ве оглушил он меня. И много, много говорил он мне об кормо­ вых вопросах, об сочных культу­ рах, об белках, об жирах, об ко­ ровах с надоем в 25 литров, а уходя оставил мне про все это книжку. Гляжу я на эту книжку, в руках ее так и эдак кручу, кар-' 1 прибыли.