Сибирские огни, 1936, № 1

ком, превращали грубые, бесформенные куски разноцветных камней в изящные изделия, в колонны и вазы для украше­ ния кабинетских дворцов и храмов. «...Положение инородцев было такое же, как и положение покоренных ту ­ земцев в других странах... Инородцы отодвигались в леса и горы... вместе с тем, они долж,ны были платить «подати» в казну и «посулы» властям, при взы­ скании которых обнаруживалось не ма­ ло злоупотреблений». Неизвестный автор книги об Алтае хочет косвенно оправдать притеснения «инородцев», ссылаясь на «другие стра­ ны». Н о и положение ру сских мастеро­ вых и крестьян, приписанных к рудни­ кам, каменоломням и шлифовальной фабрике , было не легче. На Колыван- ской фабрике бывали времена, когда «только строгая дисциплина тогдашнего времени и жестокие наказания за в ся ­ кое самовольство могли удержать лю­ дей на месте; иначе все разбежались бы куда глаза глядят», так пишут авторы одной книжки об истории фабрики Н. Гуляев и П. Ивачев. Цитированный выше неизвестный ав­ тор говорит, что если к тяжелым усло­ виям жизни рабочих «прибавить ст р о ­ гую военную дисциплину, полный п р о ­ извол ближайшего начальства, ведавше­ го суд и расправу, доходившую до ж е ­ стоких телесных наказаний, то будет понятно, что побеги рабочих , иногда це­ лыми партиями, с заводов и рудников, были делом обыкновенным». Уж а с ающ ая статистика: на сотни дел о побегах мастеровых приходилось не ­ сколько десятков «о ложном показании на себя убийства». Люди добивались каторги как избавления от жизни, б о ­ лее тяжелой, чем царская каторга... Александр Иванович Воротников, ма­ стер п о каменорезному и шлифовально­ му делу, работавший на фабрике с 1901 г., или его дядя, седой но бодрый старичок, связанный с фабрикой уже около 50 лет, — живые свидетели того, как , делили с а х а р по кусочкам между членами семьи, в то время как «кабинет» получал сотни тысяч рублей чистой при­ были от эксплуатации дарового труда в Алтае; как перед собакой управляющего Ве- целя приходилось снимать шапку и как перед домом управляющего Лаулина приходилось снимать шапку. «А кто не снимал шапку — пороли», свидетель­ ствует старый Панфил Петрович Аку ­ лов, проработавший на фабрике 53 го­ да; как работали тяжело и подолгу, не ­ редко подвергаясь телесным наказани­ ям, без всякой надежды на избавление. Один старик рассказывал писателю Георгию Гребенщикову, как однажды наказали рабочих рудокопов за то, что они... перевыполнили заданный урок . — Известно, недоробил — драть, пе- реробил — драть... рассерчал пристав, да всех в чан, в воду с о льдом по г о р ­ ло и посадил. Посадил и забыл, у него гости были: жена именинница... Ну, кто покрепче— подрожал, а девятеро ко дну пошли, замерли. Стали выгружать, да и тех, живых, в холодник тащут. Они и молят из милости: батюшки, живы, де­ скать, мы еще. Э-э, домерзнут, говорит, в холоднике, тащи и их туда... Любопытно, зная богатую историю фабрики, неожиданно очутиться на ней. Ты ожидаешь увидеть огромные вазы, колонны, пьедесталы и камины. ...С гребня огромной Гляден-горы вы увидите длинную цепь синеющих сопок и в центре — прекрасную Синюху. Под Глнденом— деревня Черепаниха. Дальше до Колыяана идет ровная дорога . Через некоторое время вы в Кольгване, где у подножья Фабричной горы все та) же беленькая, чистенькая двухэтажная шли­ фовальная фабрика . Н о где вазы, колонны? И х нет! На дворе фабрики , среди хлама, валяется случайно сохранившаяся незаконченная мемориальная доска из красного отшли­ фованного кварца, в честь великого кня­ зя Владимира Александровича, который «удостоил своим посещением Змеино­ горский рудник июня 23 дня 1868 г.» Это единственный и си.мволический « о б ­ ломок империи», сохранившийся здесь на далекой окраине Алтая. О прошлом здесь еще напоминают большие, в че­ ловеческий рост, подсвечники из черно ­ го с белыми полосками мрамора , стоя ­ щие немыми свидетелями далекого прошлого у «царских врат» местной церкви и... П ариж ск ая улица села Колы- вана. В 1807 г. русский царь решил послать п одарок Наполеону Первому — огром ­ ную вазу колыванской выработки, сде­ ланную руками крепостных рабов . Эту вазу сопровождал до П ариж а колыван- ский мастер Яков Протопопов . П о это ­ му случаю его даже одели во ф рак , в котором , как рассказывают, он себя чув­ ствовал довольно затруднительно. Наполеон любовался на вазу и слу­ чайно заметил Протопопова . Поинтере­ совавшись, он узнал, что это русский мастер, делавший вазу. «Неужели этот медведь способен сделать что-нибудь изящное», удивился Наполеон. Прот опоп ов после этого, приехав 'в Колыван, долго щеголял французскими словами, часто вставляя в р а зг ов ор «у. нас в Париже» . С тех п о р и улицу, на которой он жил, назвали Парижской. Оценка, которую Наполеон дал вазе, вовсе не единичное мнение о б изяще­ стве вещей, выделанных на Колыван­ ской фабрике . Н а Лондонской всемир­ ной выставке в 1851 г. комиссар-оцен­ щик так оценил колыванские экспонаты: «Я не думаю, чтобы столь трудные и так х о р ош о сделанные произведения бы­ ли когда-либо исполнены с о времени греков и римлян». И з одной огромной глыбы ревневской яшмы колыванские мастера в течение четырнадцати лет отшлифовали пре­ красную вазу на мраморном пьедестале, и только одна чаша этой вазы весила