Сибирские огни, 1936, № 1

коровами! — сострила Виринея Мирониха и лавою прошлась мимо уполномоченного. Но Опарин не обратил на нее внимания. Это задело Виринею, убежденную в своей неотразимо­ сти. Она повернулась и, проходя снова мимо, толкнула Опарина пле­ чом. Иван Семеныч удивленно по­ смотрел на нее. Виринея останови­ лась. — Товарищ комиссар, мак ваши завлекательные усы т к в душу па­ ли, то я желаю разговор с вами иметь наедине. Женщины закрылись фартуками. Опарин пристально посмотрел на Виринею и засмеялся. — Устарела, матушка, для таких разговоров, а ежели о деле — в совет пожалуйте. — Да я могу н принародно. Вы, вот, насчет маслишка, значит, с нажимом, ну, а как у меня бычиш- ка еще не причинал, сама же кото­ рый год тоже хожу яловая, а про­ летарская моя морова с петровок не доится... Раскольницы, уже не сдержи­ ваясь, грохотали на всю улицу. — Как ваша фамилия, контрозая вы гражданка? — закричал упол­ номоченный. Нижняя пуба его дро­ жала. Мир 10 ниха повернулась, подобра­ ла юбки и бросилась в гущу жен­ щин. — С этим не пошутишь. Не уполномоченный, а Иван Гроз­ ный, — утвердила славу о Иване Семеныче Виринея Мирониха в первый же день его приезда. Вечером Опарин заставил дедку Мемнона снять плакат и, тщатель­ но замазав белилами слова: «От пролетарской коровы», — снова утвердил его на столбах. * Ночь. Хрипловатыми от сонной одури голосами разливаются по селу пе­ тухи. Который раз затевают они дружную " перекличку, отмеривая рубежи ночи? Который раз приса­ сывался к атласному материнскому вымени тонконогий жеребенок поз­ днеосеннего ожереба? Его мать — старая гнедая кобыла, опустив нижнюю губу, дремлет, чувствуя теплую мордочку жеребенка на своих сосках. Тихо. Только невидимая в темноте ре­ ка мощно гудит на перекатах, как огромная, туго натянутая между гор струна. Спит Черновушка. В молельневской сторожке хра­ нит дедка Мемнон, выпровоженный из сельсовета, где уполномоченный т. Опарин собрал закрытое заседа- ние ячейки... Не раз просыпался^ Мемнон Кудеярыч и, уперев боро­ денку в продушинку, смотрел на освещенное окно сельсовета: «Ба­ тюшки! Вое-то еще сидят!» И сно­ ва подрезанная' сном старческая голова падала на лавку. Как далеко за полночь распах­ нулись сельсоветские двери, дедка Мемнон сказать бы не смог: пету­ шиным покрикам он потерял счет. Вывалившиеся из помещения лю­ ди так кричали и ругались, что только через минуту .старик мог выделить отдельные голоса: гру­ бый мужской — Матрены Погоны- шихи, хрипловато-дребезжащий — нового уполномоченного. — Врешь! Врешь, кобель уса­ тый! Предателей промежду нас нет! — схватил слова Матрены дедка Мемнон. В спорах Опарин не заметил, как они дошли до ворот Логонышихи. Несмотря на октябрьскую ночную свежесть, он чувствовал, что лоб у него мокр. Матрена трясла кулаком у лица уполномоченного. На обвинения вновь приехавше­ го уполномоченного их, чернушан- ских «партийцев, в самотечных на­ строениях и во всевозможных уклонах Погонышихе хотелось ска­ зать многое. И о том, что после убитого врагами коммуниста Дмит­ рия Седова они завербовали двух новых — жену убитого Христинью и однорукого Кузьму, завербовали и трех новых комсомольцев. Что масло у чернушан, — по тому пла­ ну, какой из года в год дает им район, — готово, встречный же, увеличенный вдвое, — не под силу.