Сибирские огни, 1935, № 6

ВИДЕННОЕ Ш И Ш ^ 86 Тупой, солидный грохот разрастается под машиной. Илья Ива- ныч еще на зубец отводит рычаг. Броском выглядывает в окно и крутит колесо реверса. Этот хитрый прибор дает паровозу движение вперед или назад и заведует распределением пара. — У-ту-ту-ту! У-ту-ту-ту!— все уверенней и сильнее стучит паро- воз. Инжектор качает воду и с чугунными тактами бега мешается его посвист. Сзади—станция, сзади — шеренги вагонов, перед нами — сталь- ные струны рельс. Уходит город, мелькают белые пригородные домики, люди. У шлагбаума столпились автобусы. Все это —мимо. Илья Иваныч спокойно смотрит в окно, иногда обернется в будку. Разрываются облака, и осеннее солнце золотит дорогу. Короткий свисток — какой-то человек соскакивает с путей. Чу- дище набирает силу. Меня покачивает. Трубки приборов дрожат. Протягивает свой зеленый флаг путевой сторож. — Шура, как левая сторона? — Ничего! Шура, поммашиниста, ведает левою стороной. И кормит топку. Уголь бросает с искусством. В бок и в другой, и порошит его над пыльным пламенем. Пролетаем первый блок-пост. Илья Иваныч вытягивает часы: —Сэкономили 6 минут. Ход сейчас ровный, сильный. Даром, что на под'ем. Покачивается наш пузан и давит рельсы. Ветер свистит через два окна, ерзает по полу стальной козырек, соединяющий паровоз и тендер. Мокрый уголь ввергают в топку. — Шура, подбери! Ишков у окна, а вот ухитрился же глазом поймать ненормаль- кость. День разгулялся. Узорные тени от дыма струятся по бровке пути. Колхозные озими, юные и веселые, разостлались волнистой ширью. Змеями гнутся ряды посевов. Красные гривы берез треплются ветром. Желтеют остриженные поля, и воздушно-зеленые латы холмов при- крывают дали. Кривляк. С моей стороны не видно пути. Идем, не сбавляя хода.. Колени печет раскаленная топка. Опять выкатываем на прямую. — Конец под'ему! — кричит мне Илья Иваныч. Горизонт загорожен горбом перевала. Но кажется, что мы так по под'ему и потянемся выше и выше, оторвемся от земли и уйдем к перламутровым облакам, пушащимся на холодном небе. Илья Иваныч встает. Раз! Поворот регулятора — пар закрыт. Мы катим без затраты силы, используя уклон. Впереди копошатся ремонтные рабочие. Их разноцветные кучки, как стайки вспугнутых воробьев, разлетаются под набегом поезда. Короткий гудок — и все ©рассыпную! Илья Иваныч перегнулся в окошко. Рука на реверсе—как на штурвальном колесе, другая — на кране воздушного тормоза. — Ход 50 километров! Сиденье прыгает подо мной. Трясет, как в седле. Проносится черная фигура сторожа, в руках у него, как свеча, зеленый сигнал Впереди семафор. Илья Иваныч, откинувшись в будку, стремительно крутит колесо реверса. Двигает кран паровозного тормоза. Резко шипит освобожденный воздух. А сзади могучий нажим. Это раска- тившийся состав жмет на замедливший бег паровоз. Другой кран — тормоз состава. Шипенье сильней, резче, пронзительней. А уже наплы- вает семафор, приближаются станционные домики, пути разветвля-