Сибирские огни, 1935, № 6

ИВАН ЕРОШИМ В С Т Р Е Ч А У коновязи возле юрты, Звеня удил железом льдистым И чутко уши навострив, Ржал конь. Порывистое ржанье В горах высоких разливалось, А эхо звучно повторяло. И зорко в горы конь смотрел, Сверкая черными глазами, Но табуна он там не видел. — «Что ржешь ты так нетерпеливо, Кого зовешь ты, беркут горный?» Сказал, из юрты выйдя, Элик И стремени рассеянно коснулся, И неуверенной рукой Он тронул тонкие поводья. Привычно конь направился к горе, Где пасся тучный скот на склоне, А у подножья пробегал Ветвистый свет кристальной влаги. Долина пестрая, ручей И голубое серебро Вершины снежной, величавой И тихий,, темно-синий лес Цветистым сном ему казались. Его покинуло веселье, Покинул сон — роса здоровья, В смятеньи сердце гулко билось. Ему казалось, что оно Тревожно вдруг остановилось, И чутко слушало себя, И вновь мучительнее билось. Задумчиво он ехал по долине, Не замечая, что над ним Рукою снежно-серебристой В избытке сил, проснувшаяся юность Взметнула пурпурное знамя С лучистым солнцем посредине. В час пробуждения любви В смятеньи мысли, кровь и чувства, И разум покидает нас. И голосу лишь одному Тогда бываем мы послушны. И Элик был ему послушен, И незаметно для себя Коня другой тропой направил. А за горой лежал аил. ,